Тяжело смириться с ролью мазахиста, когда не тащишься с боли, не любишь подчиняться и просто пытаешься выжить в этом жестоком, тесном кругу доминантов.
По крайней мере, в склонностях Харата не приходилось сомневаться - ни сейчас, утопая по середину голени в песке, ни утром, когда его вытряхнули из постели (снова, снова!) и подлатали с помощью треклятой магии. Видимо, чтобы сдох не сразу.
Пребывая в самом дурном из своих немногочисленных плохих настроений, Дилан тащился в хвосте маленького отряда, косясь попеременно на конструкцию из довольных собой орка и джинни. Противоречивые возмущения терзали изнутри, пытаясь вырваться наружу - Харат пришел просить его помощи, даже подлатал своим желанием, зараза, с лёгкой руки Ши - и теперь они идут впереди, делая вид, что Хоука и вовсе не существует.
Эго было оскорблено, уязвленная гордость злобно шипела, все миротворческие мысли испарились вместе с влагой под этим растреклятым солнцем.
Хорошо любить родной мир, сидя в кресле, бутылкой ледяного шнапса и лёгкой одежде в один слой, не боясь умереть от жажды и теплового удара. Вот только стоит воплотить ностальгические порывы в реальность - и ты уже потенциальный стейк, медленно пекущийся в самой большой жаровне под названием Нарака.
Сумка грела спину не хуже солнца, раскалившего и песок, жалящий даже сквозь толстую подошву, и воздух, которым с непривычки было сложно дышать. Сухо, слишком сухо. Либо он стареет, либо в пустыне слишком давно не было дождя, или, хотя бы, лёгкой ночной изморози. Надо будет проверить.
Светлый бурнус, накинутый поверх длинной льняной рубахи, развивался парусом, то и дело стараясь запутаться и попасть под ноги, проваливающиеся с каждым шагом все глубже. По снегу и то легче идти.
Чувствуя, что голову припекает, Дилан опрокинул бурдюк с водой прямо на куфию, откинув с лица платок - и с рычанием выдохнул, ощущая, как приятно разбежались по
затылку, лицу и шее редкие капли.
Барханы постепенно становились все выше, приходилось тратить куда больше времени, обходя некоторые двухсотметровые гиганты - оказываясь в их тени, они иногда останавливались на пару часов, разбредаясь каждый по своим делам - Харат сверялся с картой по скудным ориентирам, которые иногда все таки встречались, Ши была где угодно - лишь бы не рядом с Диланом. Сам же библиотекарь копал яму в поисках влажного песка и добывал мутную воду бесхитростным способом - трубкой, да тонким полупрозрачным мешком из желудка козы.
Пополняя запасы, шли дальше. Все в таком же порядке, с таким же настроем.
На душе скребли кошки, разрываясь между ненавистью к этому миру, недоумением поведению джинни и, самым тяжёлым - мыслям о дядьке.

- Я не припомню, чтобы давал какие-то обещания. И если б ты упомянул дядю, я все бросил и пошел бы к нему, не став ждать суток,- побуравив после "чудесного" исцеления орка и Ши упрекающим взглядом, Хоук погрузился в недра своего шкафа. Ничего не сказав, хотя на лице и без того все было написано.
- Парень, ты был пьян в стельку,- орк лишь пожал плечами, скинув с плеча мешок - чтобы взять часть вещей Дилана, если тот надумает вынести с собой треть дома.
Судя по кряхтению, именно этим библиотекарь и занимался.
- Хорошо, допустим. Расскажи поподробнее, все что знаешь.
Звякнули бляшки найденной портупеи из кожи чего-то редкого, и явно рептилоидного происхождения - удовлетворённый поисками, Дилан принялся переодеваться, мало заботясь о зрителях - орку было все равно, молчаливая Ши же и так его во всех ракурсах рассматривала. Нечего стесняться.
- Он по прежнему верен императору, хотя, как ты знаешь, война до сих пор не во всех регионах стихла из-за его по-бабски мягкого правления. Я не знаю, чой-та ему поручили, но с месяц назад он прибежал к нам после ауди...аудэ...аут'ьенции, с выпученными шарами и заявил, что мы выдвигаемся.
Хоук кивал по мере повествования, облачаясь в лёгкий коричнево-песочный костюм - рубаха, свободные брюки, сверху бурнус и пара тонких белых тряпок, которые принялся наматывать на голову. Скрепив получившуюся гутру потрепанным, стареньким икалем, сделал жест, чтобы орк продолжал.
- Сначала я не знал, куда мы идём, но когда мы прошли через пустыню и вышли к красным скалам, то все понял.
Ши и Дилан вскинули головы одновременно - "красные скалы" были только в одном месте этого мира.
- Что вы забыли в старой столице? - Хоук даже собираться перестал, подозрительно щурясь,- Скажи мне, мы ведь не в заброшенный дворец императора собрались?...

Солнце, теряя очертания у горизонта, отбрасывало последние пучки света, окрашенные алым. Маленький отряд остановился и встал лагерем подальше от больших бархан, чтобы к утру не вытряхивать песок из нижнего белья.
Орк продолжал раздражать Дилана тем, что охотно поддерживал беседу с Параисо, пожелал лагерь с костром и вообще, кажется, был в своей тарелке.
Ши, как всегда, отличилась вольной трактовкой желания - палаток было две, для нее любимой - подальше, для мальчиков поскромнее и меньше. Словно в наказание...за что-то.
Проводив ее фигурку, скрывшуюся под плотной тканью шатра, Дилан извлёк из походного мешка тонкую сеть и несколько железных, тронутых на концах ржавчиной прутьев.
- Ловца туманов хочешь поставить? - Харат трудился над костром, который то и дело пытался потухнуть от разбушевавшегося ветра, явно планируя поесть что-то кроме сухарей и вяленого мяса, от которого бешено хотелось пить.
- Кое-что проверить хочу. В последний мой приход в Нараку не было так... сухо,- небрежный тон звучал натянуто, искусственно. На самом деле Дилан был взволнован, внутри все было натянуто, словно струна. Вот только причину установить пока не мог - было ли это связано с игнорирующей его Параисо, или же интуиция пыталась о чем-то предупредить.
- Скажи, Харат,- закончив трудиться над ловцом туманов, он рухнул рядом с орком и с наслаждением вытянул ноги, стаскивая полные песка сапоги, кинув куда-то в сторону,- Я ведь чувствую, что что-то не так. О чем ты мне не рассказал? Что могло произойти с дядей?
Орк сидел на своем плаще, уставившись на танцующий огонь. Безобразное лицо, странные, понятные только представителям его расы цветные метки на коже, разметавшиеся волосы - все выглядело жутковато, и если бы не долгие путешествия бок о бок, Хоук бы принял выражение его лица за ярость. На самом деле на морде орка застыла маска отвращения.
- Дворец выглядел старым, ты прав. Вот только он не был заброшен,- выразительно приподняв кустистые брови, Харат обернулся на приятеля,- Когда я покидал его по приказу Дилана, то видел следы того, что там кто-то жил. Вот только дядьку твоего это не остановило и не убедило.
- Ты думаешь, это?...- снизив голос до звенчщего шёпота, Хоук напрягся, выпрямился и помрачнел,- фанатики? Те самые, о которых столько слухов?
- Больше, чем уверен.
Тишина, что повисла над лагерем, была красноречивее слов. Каждый думал о своем, но с одинаково сильной тревогой.
Дилана же грызли смутные предчувствия дальше. Он не знал, как рассказать про это Ши, будет ли слушать и вообще разговаривать с ним, не смотря на все попытки проделать это утром и днём. А ещё, где-то на подкорке крутились неоформленные в слова вопросы. Связанные с тем, в какое же время она жила. Слова о том, что она знала его предка, ещё и помнила так хорошо, не выходили у Дилана из головы, наводя сразу на вопрос - кем она была в том мире?
И кому служила? Кто заставил ее просидеть в той крохотной скляночке столько веков?...
Библиотекарь подавил в себе желание коснуться его, лежащего в тайном кармашке бурнуса. Маленького флакончика из черного стекла, абсидиана, до сих пор несущего в себе тонкий аромат благовония. Зачем он его с собой носил?... И зачем взял сейчас, с собой? Словно воспринимая его своим талисманом, хотя настоящий талисман сейчас сидел в светлом шатре.
Договорились, что первую половину ночи будет дежурить Хоук - орк подменит его за пару часов до рассвета.
Когда все было обговорено, карта сверена со звёздами, а Харат скрылся в палатке, Дилан украдкой извлёк из своей сумки свежее яблоко, и направился к шатру Параисо.
- Джинни, - позвал, тихонько, на случай, если она все таки спит,- Я для тебя пару фруктов с собой взял, держи,- просунул руку под плотную ткань, но сам заходить не стал, оставив яблоко,- У нас там ужин в котелке стынет, если передумаешь - выходи.
Прозвучало как-то сухо, что особенно иронично ввиду пребывания в пустыне. Ощущая некоторую незавершенность, необходимость дополнить сказанное, Дилан чуть громче прибавил:
- Спасибо, что решила пойти с нами.

Отредактировано Дилан Хоук (2018-04-27 08:58:08)

Что-то было в огне завораживающее, хотя весь день Дилан только и делал, что проклинал адское пекло и обещал себе приобрести в Воларионе жилище полностью изо льда. Вот так всегда - сидит человек, тоскует о родине, забывая некомфортные мелочи навроде стабильных +46 в тени, а потом бац! - мечты сбываются, Харатпром.  И не знаешь, куда в итоге сообщить, что мечта была не такой уж навязчивой, в спаленке его захламленной не так плохо, и вообще верните все обратно!
Запас дров медленно таял. Песок, как правило, горит плохо, но холода все не было, что странно. Лишь в спину дышал неприветливый заунывный ветер, все такой же горячий - лишь без раскаленных искорок мелкого мусора.
До рассвета оставался час, но сна не было ни в одном глазу - знай, подкидывай дрова, держи ушки на макушке и кидай неоднозначные взгляды в сторону оставшегося равнодушным к нему шатра.
Харата будить не хотелось, да и необходимости не было - как только станет достаточно светло, чтобы различить интимно-округлые (не зря пустыню испокон веков считают каприной женщиной!) очертания бархан невооруженным взглядом, значит, пора выдвигаться.
Зато по времени подходил срок собирать дань с ловца туманов, но уже на полпути к ловушке засквозило нехорошее ощущение, что сеть будет мертвенно-сухой. Шуршащей, царапающей руки, иссхохше-бесполезной, с перекошенными тысячами ртов на месте округлых отверстий, напоминающих паутину.
Вот только не судьба дойти до ловушки - Дилана сбил с ног неожиданно возникший перед носом вихрь, который, как выяснилось, был никем иным, как экономящей слова за последние сутки Ши.
Восседая верхом на изумленном библиотекаре, джинни подала плохие вести неплохим образом - по крайней мере, присутствие бодро зевающего Харата никоим образом не смутило и не отвлекло от созерцания открывшейся картины.
Вот только картины, как известно, смотрят, но никак не трогают - получив звонкий шлепок по руке, которая ненавязчивой змейкой переползла на изгиб бедра (исключительно балансировочных целей ради!), Дилан таки очнулся, встрепенулся и подключился к беседе.
- Самум - это плохо, глубокомысленно заключил, кажется, переобщавшись с Харатом и подхватив плоскоумную локаничность.
Припомнив свою последнюю встречу с этим малоделикатным стихийным бедствием, и сколько дней подряд вытряхивал из вещей, белья, сумы, волос и ушей песок - вздрогнул и приподнялся на локтях.
- Ну дык, давайте собираться.
И многозначительно, чутка рассеянно улыбнулся - все же картина "Восточная наездница" была куда приятнее "Неразговорчивой спинки".
Ши бросила на незадачливого библиотекаря взгляд пронзительный, возможно, даже смущенный - но Дилан его не понял, тут же восприняв на свой счет, как вину в высшей степени страшную, и требующую покаяния.
Каяться не пришлось - Харат внимательнейшим образом изучая карту и пошкребывая кустистую бороду, выразил желание избавиться от малейшего намека на лагерь и гордо потряс собранным мешком - как видно, даже не разобранным.
Тут и до ловца туманов дошла очередь. Наскоро сложив немногочисленные пожитки в сумку, перекинув через плечо, библиотекарь объявил о своей готовности - тут и лагерю пришел конец, тихий и невыразительный.
Идти было тяжко. Не от облака пыли и песка, что кружил маленькими смерчами-предвестниками, но от того, что барханы, подобно бесконечному девятому валу, стелились высокими пиками на встречу красным скалам, неуклюже-размазанными пятнами виднеющимися вдалеке.
Даже орк, прыгающий бодрым козликом в два центнера еще вчера, тащился сейчас чуть быстрее гоночной черепашки.
Дилан и вовсе полз метрах в пяти позади, вынужденный закрыть куфией полностью все лицо - песок жалил беспощадными осами, старался попасть в глаза, выл сотней глоток озверевших песчанных койотов, то и дело сбивая с мысли, со следа, с ритма.
О том, чтобы джинни шла пешком, в любом случае не могло пойти и речи - будучи пассажиром на закорках Харата, она периодически подавала голос и здорово выручала, ориенируя неведомо как сбивающихся с курса путников. То слишком заберут к северу, а то и вовсе примутся кружить, потеряв в поднявшемся облаке направление.
Старались не разговаривать - кальций кальцием, а переизбыток, пусть даже витаминов, плохо сказывается на функциональности организма. Но все-таки не сдержали радостный возглас, когда, посреди бесконечной серо-коричневой стены, наконнец, выросло скромное очертание сторожевой башни.
- Есть, кто дома?! - Дилан со всей мочи принялся молотить в дверь,  то и дело поглядывая себе за спину - словно ждал, что буря заглотнет их с минуты на минуту.
Разумеется, никто не ответил - тогда, любезно подав руку джинни, помогая сойти с плеч орка, Дилан отошел на пару шагов, давая Харату пространство для маневра. Маневр был гениально прост, и носил агрессивно-прикладное название "открывашка" - взяв разбег, двухсоткиллограмовая туша, оправдывая метод, приложилась к двери... Та скрипнула, но даже не подумала открываться.
- Та иду я, иду, погодите! - к счастью, предпринимать что-то радикальнее пушечного ядра Харат-1 не потребовалось, по ту сторону послышался сухой кашель и едва различимая возьня.
Звон, напомнающий торжественную встречу многочисленных ключей на одном кольце - и дверь, огромная, шириной в полторы ладони, распахнулась.
За ней оказался... ой.
Пришлось опустить глаза и встретиться взглядом с горбуном в заляпанном сером бурнусе. Капельки жира и соуса свежими подтеками поблескивали вокруг рта и на груди маленького человечка, узловатые, усеянные шишками и пигментными пятнами руки торопливо перебирали слишком тяжелую для них связку ключей.
Сам нелепый вид горбуна ставил в тупик, озадачивая вопросом - как же ты тут выжил один, приятель?
- К-кем буити? - голос был одновременно и высоким, фальцетом, и с прокуренной хрипотцой, добавляя совсем невеселой комичности своему потасканному жизнью образу. Патлы свисали криво остриженными сосульками, не видившими ни мыла, ни воды уже очень давно... запах стоял соответствующий.
- Просим приютить нас, пока не пройдет самум... - открыл было рот Дилан, стараясь не демонстрировать своей брезгливости, а вот Харат церемониться не стал - просто перешагнул порог, отряхнувшись на манер старого лохматого пса. Холмики песка тут же выросли по обе стороны, после чего орк разогнулся и деловито направился в глубь башни, не ждя приглашения.
- К-конечно... - горбуну только и осталось, что покивать, почтенно наклонив голову.
Следующей за порог должна была пойти Параисо. Вот только вид ее не внушил доверия, а покачнувшаяся фигура окончательно укрепила подозрения.
Она была слишком молчалива всю дорогу, слишком. Даже не мурлыкала себе под нос, как бы ни старался прислушаться к ней Дилан, как бы ни пытался начать разговор уставший от бесконечного монолога пустыни орк.
- Джинни! - библиотекарь вовремя подоспел, ловя под локотки обмякшую фигуру.
Опустился на колени, укладывая безвольно откинутую головку на свою сумку, торопливо сдирая позаимствованную куфию с ее лица.
- Што случиось? - Харат отвлекся от созерцания кладки башни, которая не внушила ему ни трепета своим возрастом, не доверия качеством кладки.
Ши, мертвенно-бледная, неподвижная,  такая тихая, пугала куда больше своей деятельной перевозбужденной ипостаси.
- Это все самум,- Дилан нежно погладил потерявшую краски щечку, притормозив на мгновение. Если бы не вопросительно смотрящий на них горбун, взволнованный Харат, если бы не чертов ураган, если бы, если бы...
Сердце колотилось даже быстрее, чем во время догонялок с разъяренной природой Нараки. Подхватил тонкое, почти невесомое тело и застыл неподвижно, не решаясь сделать шаг, хотя бы один. Что-то... не нравилось ему тут. И дело даже не в запахе обитателя.
- У вас есть запасная спальня?- вопрос глупый, даже без приставочного "запасная" - но Дилан попытался.
Тем не менее, огонек понимания загорелся в маленьких, ассиметричных глазках горбуна, и он торопливо закивав, странным мычанием принялся звать путников за собой.
Прижмая драгоценную ношу к себе, Хоук медленно спускался по винтовой лестнице, все больше укрепляясь во мнении, что дверь была самой надежной составляющей этой измученной временем башни. Чем ниже они погружались в каменный зев, тем отчетливей становился запах затхлой сырости и подгнивающих, начинающих бродить фруктов. Казалось бы, практически сердце пустыни, а спуск вниз не превышал и пяти метров.
За шагом шаг... за шагом шаг...
Ещё шаг... повеяло прохладой, стискивающей горло.
Они уже прошли несколько пролетов, и Дилану начало казаться, что коротышка либо заманивает их поглубже, чтобы расчленить и сожрать, либо поселился в погребах, которые давным-давно некому охранять, да так и остался, даже когда стратегические запасы в бездонных бочках подошли к концу.
Но нет - спуск подешел к концу, и они уткнулись в еще одну дверь - менее надежную по виду, но достаточно внушительную, чтобы уберечь от посягательства крыс и прямоходящих паразитов, тревожащих честный хозяйский покой.
В голову невольно закралась подозрительная мысль - как вообще горбун услышал стук? Конечно, легкое постукивание орком в дверь могло создать некоторый шум, но если сравнивать со спуском, глубиной этого "колодца", числом ступенек - в целом виде через раз ... то к хозяину имелось несколько вопросов.
- Сюда, сюда! - сморчок отворил связкой ключей дверь, растворяясь в темноте комнаты.
Чиркнуло кресало, взметнув скупым снопом искорок, дрогнуло новорожденное пламя  - и взгляду Хоука предстала крошечная комнатка - узкая кровать, одна тумбочка, да стул, на котором небольшой горкой лежали небрежно скрученные вещи.
- Эм... спасибо,- Хоук представлял, что ему выскажет Параисо, как только обнаружит, на что он ее, собственно говоря, уложил.
Скинув с себя теплый, пропахший костром бурнус, перед этим тщательно отряхнув от песка, библиотекарь бережно укрыл по прежнему бесчувственную Ши, аккуратно присаживаясь на самый край.
- Джинни... - позвал тихонько-тихонько, наклоняясь к мерно выдыхающей девушке.
Дыхание было теплым и спокойным, хотя ресницы беспокойно подрагивали.
- Параисо? - Дилан подался ещё ниже, замерев на мгновение - и, неуклюже, почти робко коснулся ее губ. Скользяще, мимолетно, поддавшись искушению, уступив поднявшемуся в груди желанию, тотчас утопившему в своем безграничном тепле обиду и глупые мысли.  Только бы очнулась...
- Ты только очнись, ладно? Мне больше ничего не надо,- подоткнув бурнус с обеих сторон, подложил джинни под голову смотанную гутру вместо подушки, и... только сейчас понял, что самого хозяина в комнате нет.
Не то, чтобы его это сильно расстроило, вот только... а где Харат? И шел ли он вниз, следом за ними?
Занятый исключительно состоянием Ши, горе-библиотекарь отключился от реальности и списка вопросов, касающихся происходящего.
Делать нечего - Ши не торопилась приходить в себя, а необходимость получить ответы ради их же безопасности следовало немедленно.
- Харат?...- донеслось минутой позже далёкое эхо, заплутав в башне наизнанку.

Отредактировано Дилан Хоук (2018-04-25 08:06:49)

Давно никто не тревожил покой сторожевой башни. Ее редкие гости и единственный обитатель, не считая скупого числа насекомых, никуда не спешили. Никуда не опаздывали. Влачили свое существование, сбившись на летоисчислении, позабыв про дни недели. Не отмечая свои дни рождения и религиозные праздники.
Казалось, само время приходило сюда спрятаться от безжалостного внешнего мира Нараки переждать бурю событий, не желая бежать сквозь пространство, подгоняемое суетными людьми.
Приходило, забившись в угол, и тихо умирало, рассыпавшись неприметной кучкой белесого песка.
Но сегодня покой башни, отмеченой на картах не младше двухсотлетней давности, был нарушен.
- Харат! - раздраженный зычный глас разнесся вихрем по этажам, опережая владельца. Словно сонм обезумевших демонов погонял выкрик плетью, не позволяя затеряться в бесконечных сетях и трещинах старого камня.
Дилан бежал. Бежал так, словно на крыльях, не замечая беззубой улыбки рассыпающейся на глазах лестницы. Топтался по детищу древности, заставляя очнуться, мешая умирать в безмолвной неге забвения.
Он всегда такой. Шумный, суетный, раздраженный - такова природа людей. Но сейчас Хоук был на взводе до предела, не желая оставаться в этом месте слишком долго. Сама вероятность разделения маленького отряда казалась ему необычайной глупостью, непростительной ошибкой и поступком, достойным лишь недавно отлученного от груди младенца.
На совершенно незнакомой территории, в хреновой туче лиг от ближайшего населенного города, против ощерившейся самумом пустыни - всего лишь втроем. А сейчас, так вообще каждый был сам по себе.
Дилану не давала покоя мысль, что он оставил Параисо там, внизу - совершенно одну. В темной и холодной комнатке, больше похожей на конуру, без присмотра и должного ухода. И где, демоны песка его побери, этот орк?!
Разум робко предположил, что Харат верно оценил свою весовую категорию, сопоставил с крошащимся под ногами камнем и решил переждать наверху - вот только кишки - да-да, те самые кишки, которые исполняли роль индикатора проблем, предчувствовали недоброе.
Орк мог и предупредить. Окликнуть, в конце концов!
- Хараааат! - возглас подлетел к потолку и разбился о крышу, смешавшись с разъяренным воем ветра.
- Да здесь я, здесь! Орешь так, словно самого Кхару увидал,- орк замаячил на верхнем ярусе внушительным серым мазком, но спускаться не торопился,- Что там с джинни? Жить будет?
- А есть сомнения? - как-то не по дружески Дилан огрызнулся, наконец, добежав до него,- ты где был? И где этот проклятый горбун, он словно растворился в воздухе, когда довел нас до своей коморки.
- Без понятия. Лучше пойдем за мной, я тебе кое-что покажу,- орк многозначительно осклабился, даже огладил любимый топор, покачивающийся на бедре.
Сопротивляться было бесполезно, это библиотекарь понял сразу - и потому, нырнув следом за Харатом в укромный лаз, без возражений шел позади.
То, что библиотекарь увидел, не поддавалось никакой логике - ни классической, ни архитектурной, ни психически неуравновешенной.
Овальная комната, достаточно большая, чтобы вместить без проблем небольшой отряд человек эдак в сорок, представляла из себя нечто большее, нежели оружейный зал. Вместо доспехов, которые ржавой кучкой пылились у дальней стены в районе замурованной бойницы, по всему залу громоздились... столбики, холмики, колонны, горы золотых слитков.
- Охнихренасе,- на одном дыхании выпалил Дилан, остолбенев. На автомате почесывая бороду, он закружил вокруг ближайшего золотого монумента, все не решаясь коснуться.
В тусклом свете утопленной в жестяной кружке свечи, которую держал орк, ярко-желтые бока слитков перемигивались и сверкали, завораживая, заставляя сердце пропускать удар за ударом, прежде чем понестись вскачь на гребне волны адреналина.
- Это флеш-рояль, приятель,- подзадорил, внимательно следя за Диланом, орк, оставшись стоять в проходе,- Ты только прикинь, сколько эти детки ждали нас здесь, в этой глухомани?
Что-то не так. От этого предчувствия тонкая рубашка прилипла к вспотевшей спине, вызывая неприятное чувство - будто кто-то медленно сползает по ней, с десятком-другим маленьких лапок, торопливо перебираясь в самые неудобные, труднодоступные места.
Что-то определенно не так.
- На них клеймо императорской династии,- задумчиво оглаживая подбородок, Хоук взял-таки один брусок и поднес к свету, разглядывая со всех сторон.
Идеальные грани, чистейшая выплавка. Слиток даже не пыльный.
- Вот только есть одна проблема, Харат,- библиотекарь, наконец, перестал разглядывать золото, подняв ясный взгляд ледяных глаз на орка,- Я не дурак.
В следущий миг грустно звякнула кружка, погружая зал в густой сумрак. Упавший слиток был благополучно забыт, пока двое мужчин, в полной темноте и тишине, ожесточенно боролись друг с другом - Дилан занес обе сабли, намериваясь снести орку голову, Харат же успел спасти свою жизнь в последний помент, подставив под удар верный топор.
- Я и не думал, что ты дурак,- за это, как ни паршиво бло на душе, серокожему наемнику Хоук был благодарен. Он не стал ничего отрицать. Не стал и нападать, когда сабли и топор расстались с омерзительно-звенящим звуком, пропоровшим тишину сонной башни,- Но лучше бы ты выбрал золото, парень.
Джинни!
По телу волной ужаса пробежал озноб. Так это ловушка?
- Дяди здесь и не было никогда, верно? - даже привкус во рту от этих слов горчил, разъедая небо и язык.
Каким был дураком, что повелся на такую глупость! Еще и джинни притащил с собой, в самое сердце пустыни, где самум - обычное дело.
Джинни...
Дилану было глубоко наплевать, что там будет дальше с затерянном во времени и воспоминаниях дядюшкой, что будет с орком, который попытался было возразить - но тотчас получил болезненный удар рукоятью одной из сабель. Он собирался бросить все это, забрать отсюда Ши и, если понадобится, пройдет один обратно через пустыню, неся ее на спине.
- Айдан, прекащай, послушай меня! - раса серокожих гигантов не отличалась терпением, это общеизвестный факт. Но старый орк боролся и с собственной природой, и с упрямо наседающим Диланом, распоровшим безжалостными лезвиями ему грудь крест-накрест. Только зачем?...
- Наслушался уже,- быть большим, толстокожим и сильным, несомненно, любому воину на руку. Вот только Хоук имел опыт выживания ничуть не меньший, чем Харат, а так же ловкость и умение использовать окружающее пространство себе на пользу.
Так произошло и в этот раз - достаточно было подвести по памяти отступающего наемника к горе слитков, атаковать порывисто, с угрозой добраться до горла - и вот уже слышится грохот упавшего тела, выкрикнувшего обрывисто непристойные проклятья.
Дальше возиться с Харатом Дилан не стал - тревога, и без того стучащая во все окна и двери, гнала библиотекаря прочь отсюда, обратно, к подвалу, пока не случилось... что-то, ради чего его притащили сюда. Ради чего выманили джинни, приплели дядю, попытались впарить железные бруски, окутанные качественной иллюзией, выдавая за золото. При этом не шибко заботясь о натуралистичности подкупа. Могли хоть для приличия пылью припорошить. Или подкинуть настоящих сокровищ.
И где чертов карлик? Куда он успел провалиться за те минуты, что Хоук находился с Ши?
Бежать лестница больше не позволяла. Обвалившиеся ступеньки редкими зубьями опасно покачивались под ногами, хвататься не за что - если перила когда и были, то деревянные, и много веков тому назад. От них не осталось даже пятнышка - все истлело задолго до прихода незадачливых путешественников.
Дилан поторопился, прыгнув на очередном пролете к выступу оставшихся ступеней - и скрежет подтвердил догадку о том, что больно ненадежным выглядела ступенька...
Единственное, что пришло в голову - выхватить два кинжала из ножен, закрепленных на портупее, и постараться попасть в щели меж раскрошившихся камней стены, покрытой ближе к подвалам толстым слоем мха и плесени.
Нож в левой руке грустно звякнув, выскользнул из влажной от пота руки, правому повезло больше - верней, повезло его владельцу, избавленному от сломанной шеи, поскольку падать предстояло больше пяти метров вниз.
Хрустнул сустав, отчего плечо тотчас заныло, приняв нагрузку всего тела. Размышлять времени не было - оставшиеся ножи были слишком короткими для того, чтобы удерживать Дилана, поэтому пришлось жертвовать саблей и торопливо спускаться, полусползая, полупадая.
Только в сказках бывают чудесные клинки, которые не ломаются, не тупятся, не получают множество мелких царапин и зазубрин после настоящего боя. Только в сказках и у богатеев, которые могут себе позволить заговоренное оружие.
Сабля сломалась очень обидно - Дилану оставался еще один прыжок, и вот уже благословенный пол - но иллюзию успеха развеял короткий хруст - и в руке осталась лишь рукоять, оставив библиотекаря в состоянии неприятного удивления, а так же с парочкой болезненных ушибов копчика и гордости.
Но самое неприятное ждало его впереди, по ту сторону двери.
Ворвавшись в спальный закуток, готовясь сгрести в охапку джинни и бежать, Дилан уже выставил руки, готовясь нащупать тепло знакомого тонкого тельца, но... зачерпнул лишь воздух, да горсть соломы.
- Джинни?... - сердце ухнуло вниз, ближе к центру земли, совершая болезненные кульбиты.
Опоздал.
- Джинни! - взревев, словно раненый зверь, Дилан развернулся и вышиб скрипучую дверь - невинную жертву обстоятельств и разъяренного библиотекаря.
Мозг лихорадочно работал, в тщетных попытках нащупать новую логическую нить. Что делать, как быть? Куда бежать, где искать?
Маленький проходимец не мог вернуться по леснице обратно - если только не имел пару крыльев за спиной, которые выдавал за горб. Значит, он по-прежнему был где-то на этаже.
- Выходи по-хорошему, иначе - клянусь, быстрая смерть покажется тебе недостижимой мечтой! - во всю мощь легких зарычал, чтобы наверняка быть услышанным. Волна злости вперемешку с отчаянием накрывала с головой - зачем только оставил ее одну, дурак? Вот зачем?
Вопрос о том, к чему похитителям девушка, задавать себе не хотелось -джинн, создание суть магическое, рожденное от света и добрых намерений, был лакомым кусочком в любом из миров. Отчего-то Хоук не сомневался в том, что похитители знали природу Параисо, как не сомневался в том, что она отнюдь не сама ушла, побрезговав лежать на соломенной подстилке.
Гутра, сползшая к полу, держалась на честном слове и особенно толстых ветках, торчащих из подстилки. Напоминая белый флаг, прощально склонившийся к грязному полу, накидка одиноким светлым пятном выделялась на общем фоне и... Хоук пригляделся, заприметив отпечаток грязного сапога на ткани. След ни о чем не говорил - ни о направлении, откуда его владелец пришел, ни о том, куда направился со своей ношей.
А вот песок, которого предостаточно пришлось вытряхнуть не так давно из бурнуса, справился с задачей куда лучше.
- Потайная дверь... ах ты хитрый крысеныш,- хмуро ощупывая стенку, борясь со злым, свербящим нетерпением, Дилан никак не мог понять, где спрятан механизм и принцип его действия. Какой камень ни тронь - болтается в ненадежной лунке крощащейся цементной массы, грозясь выпасть и развалить эту башню к чертям собачьим.
По логике... если тоннелями может пользоваться горбун, значит искомый камень находится на высоте не выше полутора метро...
Чу, кто-то идет!
В голову не пришло ничего умнее, как ринуться под кровать, свернувшись калачиком. Зажав в руке кинжал, Дилан затаил дыхание, стараясь не выдать себя...
Со стороны разрушенной лестницы послышался негромкий стук - настолько тихий, неприметный, что стало понятно, отчего Дилан не заметил исчезновения карлика. Секунда  - и в проеме замаячила могучая фигура орка.
- Айдан? - подозрительно, так же держа оружие наготове, Харат вошел в коморку, заполняя собой практически все свободное пространство. Сразу стало как-то душно, словно наемник вдохнул все запасы воздуха разом.
Разумеется, Дилан не собирался выскакивать чертом из табакерки - лишь затаил дыхание, в надежде, что бывший приятель приведет его к тайному проходу...а вместе с ним и к Параисо.

Отредактировано Дилан Хоук (2018-04-27 05:35:15)

"У меня дурное предчувствие" - фраза, черт подери, на века. Ее надо бы высечь на золотой плите, поставить в самом густонаселенном городе и обнести беломраморными стенами очередного культа. Ибо бессмертнее, и, что куда важнее, актуальней этих слов были только:"Кошелек или жизнь" и "Это не мое, мне подбросили".
Примерно такие философские размышления посещали затуманенную местными ароматами голову, а так же подленький шепоток внутреннего голоса о том, что надо было идти вместо Академии в Школу балерин. Злые языки поговаривали, что мастерам этого таинственного места известен секрет, как сделать из человека плоскость. По крайней мере, Дилан никогда не мог зацепиться при взгляде на местных воспитанниц за что-то более выпирающее, нежели пуанты. Нос не в счет.
"Зависть, это все зависть. И расхлябанный образ жизни",- шипело мстительно то самое подсознательное, которое в сигарах видит двойное дно. Неумолимо подкидывая воспоминания, когда горе-библиотекарь мог отказаться от мучного, сладкого, безумно-вредного в пользу пробежки или приключений, ускоряющих обмен веществ в организме, бросая все ресурсы на филиал небольшого личного кирпичного завода.
Но, похоже, подсознательное владело не всеми акциями его совести, поскольку Дилан лишь поморщился от такого кощунства. Однажды голодавший человек очень тяжко расстается с маленькими радостями жизни. А под лежанкой он вовсе не застрял. Во-о-о-от сейчас, выдохнет как можно тише, и выскользнет, следуя за орком, у которого форы наскреблось уже минут на пятнадцать.
И это даже не смотря на то, что Харат, если верить ощущениям, мялся у стенки две с половиной вечности, прежде чем осуждаемый библиотекарем в самых различных выражениях низкокачественный гений нашарил нужное углубление.

Нет ничего скучнее в описании неравного боя между человеком, тяжелой продавленной кроватью и загадочными тоннелями.
Если некий экшн еще присутствовал во время беспощадной резни первых двух номинантов на золотую малину, то с подземельем все было куда прозаичнее - знай себе, топай прямо и старайся не вляпаться в помет летучих мышей.
Наличие жизни в тоннелях говорило само за себя - где-то там, впереди, есть свободный выход, и в пределах досягаемости - еда с водой.
- Хотя зависит от того, что можно считать пределом для тварей с крыльями,- проворчал сам себе Хоук, поддев сапогом неопознанный и смятый объект, едва приметный в тусклом сиянии редких магических светильников.
Присев на корточки, со смесью беспокойства и страха обнаружил, что это подкладка его бурнуса - аккуратно обрезанная, вскрывшая разом все тайные кармашки. Содержимое валялось в хаотичном беспорядке, начиная от связки ключей и счастливой кости, и заканчивая закладной на фамильный перстень.
Неприятный зуд на пальце, никак не смирившийся с отсутствием безделушки, отвлек Дилана от самой главной находки, вернее, ее отсутствия - а именно маленькой черной филактерии, агатовой склянки с некогда бывшими в ней благовониями. И довеском в лице одной конкретной джинни.
- Ну, по-крайней мере, я иду правильно.
Шум воды на протяжении многих часов беспокоил его, вызывая ощущение, что тоннель вот-вот затопит.
Но, судя по наличию ламп, отсутствию трещин и достаточно обжитого вида, тоннели были укреплены не только цементными растворами, но и магией тоже. Другого объяснения Дилан не нашел - сторожевая башня была едва ли не младше подземелья, построена на совесть, но не прошла проверки временем.
Припоминая карту Харата, библиотекарь так же выудил из памяти скупые описания местности тех времен - сеть сторожевых башен вдоль хребта и рядом с шахтами, в которых разрабатывалась руда. Та самая, которую пытались подсунуть недотепе-орку. На равнине сначала был оазис - отличное решение для караванов, идущих мимо, или же покидающих город - гораздо удобнее наполнять бурдюки ледяной водой, не сталкиваясь с горожанами.
Позже оазис перерос в купеческий палаточный городок, еще позже - в полноценное поселение, еще позже - оброс фруктовыми плантациями и бараками, куда сгоняли мелких преступников и рабов из захваченных земель.
Тюрьма, точнее, настоящие казематы, были построены но так и не заселены - к моменту завершения этого могучего, оскаленного на мир серого чудовища, Император уже стал подавать явные признаки безумия и предпочитал разбираться с преступниками если не лично, то на городской площади. В качестве назидания.
Огромный дворец при приближении к городу казался неотделимой его частью, но это был лишь обман зрения - на деле город раскидывался от гряды до гряды, а дворец вгрызался в скалы белоснежным кораблем, щерясь пиками шпилей, поражая воображение самым большим куполом из лазурита. Словно часть неба откололась, слившись воедино с белым лебедем здания, покоившегося в кровавой пене скал.

Было приятно вот так идти и извлекать картинку за картинкой, додумывая, дорисовывая фантастические виды, которыми изобиловал хвалебный текст одного историка, прославившегося чуть позже тем, что самолично бывал в этих краях в период его великолепия и упадка. И разграблял покинутые на произвол судьбы дома.
"Ну, в конце-концов, археолог - это немного припозднившийся мародер",- припомнив эту пикантную деталь, Хоук попытался оправдать чуть ли не единственный многословный источник, затрагивающий период Императора Меверохта, когда вдруг понял, что не один.
Разветвление тоннелей вело на восток и запад, и легкое колебание воздуха, запахи, потревоженная пыль - все говорило о том, что Харат близко. Очень близко. И, скорее всего, он держался восточной стороны.
Все еще держа в руках верный кинжал, Дилан на мгновение заколебался - в конце концов, это из-за него они очутились в этой дыре. Из-за жадности и глупости этого старого орка он снова влип в песочницу по прозвищу Нарака. И потерял единственную частицу это мира, давшую ему что-то хорошее.
Сталь блеснула в тусклом свете - кинжал-то всегда готов. Он всего лишь орудие, убивает по-настоящему не кинжал, а его хозяин.
Всемогущие боги. Как все таки хорошо, что дядюшки тут нет!
Убрав поскорей кинжал в уютное гнездышко-ножны портупеи, библиотекарь торопливо свернул в западный тоннель.

Это было странно, но господин Невезение сегодня править балом отказался.
Дилан успешно и без осечек добрался до дворца, выйдя из тоннеля прям на городскую площадь. Скорее всего, он проморгал один из поворотов, ведущих прямиком под дворец, но так даже  лучше - куда больше шансов проскочить незаметно.
- Вряд ли тут живет столько народу, чтоб контролировать каждое крыло этого зверя,- согласившись с собой-любимым, отплевываясь от песка, Хоук поторопился к покосившимся от времени вратам.
Самум все еще бушевал, радостно вгрызаясь в незащищенное лицо и руки, так и стараясь ошпарить раскаленными песчинками кожу, изнеженную тремя месяцами стабильных приемов ванны.
Самым трудным было заставлять себя приоткрыть глаз - хотя бы один, хотя бы секунды на полторы, чтобы свериться с направлением.
Но стоило преодолеть последние метры, войти на территорию дворца - и стало чуть легче. Скалы и сама архитектура защищали от непрерывного шквала озверевшего ветра, позволяя проплеваться всласть. Рубаха и брюки безвозвратно порыжели крупными разводами на груди и бедрах, приобретая сходство с древесными кольцами.
Новоявленный пустынный Буратино протер глаза, начихался и наконец пробрался внутрь.
Решил зайти бесхитростно и без прикрас - правое крыло всегда отводилось гостям, левое - прислуге. Куда больше вероятность того, что похитители джинни засели именно в самой роскошной части, не тревожась о таких мелочах, как заброшенная конюшня или отхожие места.
Но только теперь, глядя на раскинувшиеся переплетения коридоров, Дилан понял, что началось самое трудное. Предстояло найти иголку в стоге сена, при этом не напоровшись на припрятанные в этом самом стоге сюрпризы. На руках ни карты, ни напарника по оружию, который бы прикрыл, ни джинна, который бы всех спас, случись вдруг конфуз. Сейчас пригодился б даже архитектор этого многоярусного безобразия! Но, опять же, некромант если и есть, то играет за команду противника.

Воистину, недооценена сила магии, носящей гордое имя: авось!
Приправив ее щепоткой логики и удачи, Хоук направился прямиком в крыло, которое самопровозгласил аппартаментами гостей, напоролся на патруль из двух человек и крался за ними, если верить ощущениям, часов пять.
Скорее всего, прошло не больше часа, но эти увальни шли так неспешно, оглядывали каждый угол так внимательно, что оптимизм начал регулярно сбоить, а рука тянулась за саблей. Вышколенный персонал, черт побери.
Утомившись дышать через раз и покрываться мурашками от малейшего намека на звук со своей стороны, Дилан дождался, когда стража уйдет и нырнул в ближайшую дверь - перевести дух, собраться с мыслями и пересмотреть стратегию.
Поскольку один, все таки, в поле не воин. Один в поле - топографический кретин. И битва не здесь, мать твою!
Обернулся, чтобы ознакомиться с открывшимися перспективами - и так и обмер.
- Библиотека! - голос предательски дрогнул, а руки сами устремились вперед, к полкам, понукая ноги и порядком утомленное тело.
Сразу было видно, что из дворца переезжали планово, продумано - практически все было опустошено. Забито было стеллажа два-три, в остальных случаях на полках покоилась тройка-другая захудалых свитков, не представляющих, скорее всего, никакой ценности. Но все же это больше, чем то, чем располагал образованный мир Нараки на данный момент касательно старой столицы.
Первым делом Дилан попытался найти хоть что-нибудь, похожее на план дворца.
Но идиотов здесь, видимо, не держали, поэтому ни единого документа, хотя бы отдаленно напоминающего схему или план, да хоть карандашный набросок на полях, не было.
Зато было множество альбомов с копиями гравюр - перебирая книги, Дилан невольно вздрагивал, то и дело открывая страницу и напарываясь на оскал полузабытого генерала, советника или вельможи. Все, как на подбор, хмурые, серьезные и зверски-недовольные. Эх, мужик, нельзя быть таким сердитым с бриллиантом на пальце, размером с гусиное яйцо!
Были и скучные жизнеописания низших сословий, явно собранных уже нынешними обитателями дворца.
Пару свитков Хоук засунул себе в сумку - отчасти из любопытства, но больше все таки из вредности. Как же так - побывать в Великой Библиотеке и уйти без трофея?!
Но тут взгляд зацепил валяющийся на полу том - не очень объемный, но его точно недавно перечитывали - пыли нет, корешок треснул и местами рассыпался от грубого обращения.
Перелистывая страницы, с трудом продираясь сквозь заросли старого наречия сдобренного отвратительным почерком, в котором завитушек и точек на миллион больше, чем требуется, библиотекарь с удивлением обнаружил следы от вырванных страниц.
Кому вообще это в голову пришло? Зачем выдирать страницы, если можно забрать всю книгу?
Но тут взгляд упал на гравюру, что темнела на обороте соседнего листа.
Внутренности сжались в один тугой комок, на мгновение замерли, а затем совершили сальто-мортале.
В этот самый момент в библиотеку заглянул никак не ожидавший посетителей часовой.
Пришлось выйти к нему, поздороваться. И заодно найти нужное направление.

Все как-то перемешалось в голове - по коридорам, стремительными ласточками, разлетались приглушенные голоса. Они крались друг к другу, вот только один голос лишь воображал себя тигром - а второй таковым был.
Женский и мужской, они сошлись в кратком поединке, услужливо дожидаясь Дилана, идущего на их зов, будто мотылек, летящий на костер. Медленно, как во сне. Сжимая в правой руке перепачканную саблю, в левой держа раскрытую на найденной гравюре книгу.

Дилан не любил историю своего мира. Хотя бы потому, что был вынужден зубрить в детстве самые скучные части, получив стойкую аллергию как на Нараку, так и на ее жестоких обитателей. Но общую суть разговора уловить успел, хотя прибыл лишь на финальные аккорды - пламенную речь Ши, давящую странного бритоголового типа, как таракана.
Когда начали оживать големы, мир словно растерял на миг очертания и поплыл, заполняя тронный зал волнами ужаса и смерти, одна за другой. Стража, незаметная в куцой тени колонн прислуга, сам Рахиб - все попали под раздачу выпущенных на свободу гигантов, сметенные их изумительно тонко проработанными телами. Судя по всему, оживших исполинов никому в зале раньше не доводилось видеть, и секундное промедление, вызванное не только страхом, но и изумлением, привело к таким печальным последствиям.
Хоук уже встречался с големами, примерно при таких же обстоятельствах - сразу же после получения степени Магистра, его занесло в мир, состоящий лишь из одного маленького клочка земли. Бесконечно бушующая морская пучина окружала остров-крепость со всех сторон, сами жители были похожи скорее на двуногих амфибий. Светло-лазурная кожа, чешуя заместо волосяного покрова, повышенная чувствительность к звукам и магии, они были удивительны и внешне, и в плане культуры. Справляться с бешеным океаном им помогали странные существа, больше всего напоминающие помесь слизней и каракатиц - медленные трехсот-и-больше килограммовые тела путешествовали вдоль стен, выделяя желтоватую слизь, при контакте с водой застывающую в субстанцию надежней любого цемента. Л'лурла, так называли их жители, если память не изменяет. Управляли ими шесть жриц с помощью магических колец. Каждая представляла из себя живое воплощение некого божества и жила обособленно, в башне, контролируя и отвечая за сохранность своей стороны.
Когда Дилан очутился в этом странном мире, жрицы находились в состоянии холодной войны, что вполне нормально для теократии. Вот только пробыв там не больше десяти часов, библиотекарь умудрился взбесить всех шестерых без исключения, и его едва не постиг печальный финал под пятой огромной статуи, оживающей лишь при единодушной декламации заклятия всеми жрицами одновременно.
Это был хороший опыт, надежно засевший в мозгу слоганом: если видишь что-то каменное, агрессивное и больше тебя - беги!
Какой опыт из той встречи извлекли для себя прекрасные, одетые исключительно в жемчуга жрицы, история умалчивает - соваться повторно туда Хоук не рискнул, хотя очень и очень хотелось.
Поэтому бежать в центр зала, размахивать руками и кричать, чтобы все немедленно успокоились, вытерли кровь и пожали друг другу руки, библиотекарь не торопился. На самом деле его взгляд был полностью захвачен фигурой, что восседала мешком с костями на троне.
Вся Нарака жила в страхе до сих пор. Каждое поколение детей вырастало на страшных сказках о злом Императоре. Каждый мальчишка, каждая девчонка, хотя бы однажды, в темноте, съеживались в приступе немого ужаса при виде странных теней на стенах, что отбрасывал воображаемый тиран, восставший из мертвых - и пришедший за своей данью.
Много было поучительно-пугающих баек, на любой вкус, возраст и цвет, вот только все эти рассказы объединяла одна и та же проблема - первоисточник.
Сколько бы Дилан не бился, но ничего конкретнее жизнеописаний одного историка, явно некомпетентного, жившего на двести лет позже самого Императора, не нашел. Словно кто-то взял тряпочку и стер этот кровавый след со стекла мировой истории, не доверив ни единой капли подробностей потомкам.
А теперь вот. Вот, он стоит перед настоящей легендой, держа в правой руке окровавленную саблю, в левой - найденную книгу, щерившуюся на свет клоком выдранных страниц.
На гравюре, потерявшей от времени краски, тем не менее, четко можно было различить профиль Императора - породистый, резкий, с надменно-вздернутым кверху подбородком, словно он позировал художникам едва ли не чаще, чем съедал сердца младенцев за завтраком.
Не смотря на грубость гравюры, старые, иссохшие страницы и лишенные красок очертания, мужчина, изображенный на странице, въедался в память, впечатывался в сетчатку надежнее любого клейма. Любой мальчишка хотел бы быть таким - запоминающимся с первого взгляда, величественным и не нуждающимся в представлении. Окружающая на изображении роскошь меркла на фоне этого человека, который с одинаковым хладнокровием мог растоптать как золотой кубок, так и чью-нибудь голову.
А на соседней странице притаилась причина, из-за которой в корни этих скал вгрызались шахты. Из-за которой пронзали небосвод острые шпили затерянного в красных песках дворца, из-за которой на мраморе тронного зала оставались свежие разводы, бывшие всего минуту назад живыми людьми. В золотых браслетах, словно наручниках, нагруженная драгоценностями и воздушным атласом незнакомых одежд. И даже будучи грудой костей, немой и неподвижной, шейх всея Нараки Меверохт, казалось, даже после смерти не отводил от своей жрицы взгляд, теперь уже, бездонных глазниц.

Взыграло мужское эго, такое же древнее, как миссионерская поза.

Затерянные в памяти кусочки паззлов встали на места, сложив единую картинку происходящего. Почему мертвецы в подземном городе тянули скрученные пальцы к явившейся пред ними Параисо, почему так аккуратно они избегали касаться прошлого друг друга, сидя каждый в своем мысленном уголке социофоба, лишь изредка тыкая острым краем палочки неудобного вопроса. Откуда такие познания о делах давно минувших лет, о его предках и маленькие привычки.
Прошлая жизнь духа показалась Дилану ярмом, которое та предпочла влачить в одиночку - и вот, пожалуйста, вернулась на точку отсчета.
Холодная ярость неприятно обожгла изнутри, встала комом и поднималась стремительно вверх, к горлу, стремясь обратиться в выкрик. Во что-нибудь язвительное, колкое, ревнивое, что перевернуло бы весь устоявшийся мир вверх тормашками, заставило бы ее пожалеть. Не важно, о чем - о содеянном сейчас, о молчании, о том, что все с самого начала знала и не говорила. За то, что могла бы прихлопнуть его, как муху, одним лишь щелчком пальца - как выяснилось, для Ши это не составило бы труда. За каждую насмешку, за эту чертову магию, из-за которой он торчит посреди зала и пялится на нее так же, как Меверохт. Как ненормальный. Вцепившись мертвой хваткой в раскрытую книгу, смазывая повлажневшим пальцем истерзанную временем гравюру.
Вот только... голос так и не получил живительной силы гнева.

Дилан, обычный человек, без родословной, наследства, не имея за душой ни трона, ни кавалерии слуг, с незаконно нажитым домом и работой, без единой капли магии и, скорее всего, мозгов, опустил голову. Тяжело вздохнул, тихо захлопнул найденный том, заботливо убрав его в сумку.
Полученная передышка развеяла остатки тьмы, неизвестно откуда пробудившиеся в душе, оставив незапятнанные злобой воспоминания.
- Джинни,- вскинув голову, горе-библиотекарь вернул так и не протертую саблю обратно в ножны, глухо шлепнувшие по бедру, и раскрыл руки, словно пытаясь объять разом весь зал,- Ты прости, что опоздал, в местных подземельях страшные пробки.
И ухмыльнулся, как дурак, отмочивший остроумную шутку. Готовый и к пощечинам, и к крикам, и к истерикам. Раскрывая объятия как можно шире.

Император, конечно, страшный, могущественный, легендарный и все-такое.
Вот только в отличие от него, Хоук был живым. Теплым, чутка пыльным и грязным - и живым.

Если прислушиваться, то можно услышать вой оставленного ни с чем самума, уходящего прочь из этих гиблых руин.
Если присмотреться, то големы встали единым строем готовых к малейшей провинности убийц. Им не нужен был повод, зачем его искать. Лишь неверное движение, опасность и агрессия в сторону хозяйки - и песенка будет спета, не получив шанса на кульминацию.
Если принюхаться, то к аромату, успокаивающему в трудный час, примешался паршивый железный привкус, осевший на язык, словно кровь на полу принадлежала ему самому.
Если, если, если. Бесконечный круговорот домыслов, предположений, оценки ситуации, логики.
Вот только она дала сбой при шквале неожиданных обвинений, выброшенных в лицо, словно припрятанное под матрасом чужое белье.
Дилан недоумевающе замер, с жужжащим роем вопросов - в чем его обвиняют?
Ему оставалось лишь смотреть и стоять на направленное на него оружие, пытаться прочесть по мимике и острому взгляду девушки, что натолкнуло ее на такие мысли. Каким волшебным образом из спасающего принцессу рыцаря...ну, ладно, если отмести преувеличения, то хотя бы верного коня, или, допустим, пса - он превратился в некого предателя, продажного и охочего до власти.
"Что тебе тут наговорили, джинни?"- замерло на губах горьковатым вопросом, который так и не сорвался.
Ему показалось, что Параисо действительно на него сейчас замахнется, решит разом все свои проблемы со смертными лёгким движением пропитанной колдовством руки. Положит конец тому, что никогда не начиналось.

В детстве Хоук слышал от дядьки про джиннов. В старом священном писании кочевников говорилось, что джинны,  ифриты, злые духи - одно и то же, они все греблись под одну гребёнку греха и испытания человеческого. Им-де, нужна лишь ваша душа, которую они заполучат, склонись вы перед доступностью любых мирских удовольствий. Но стоит произнести последнее желание, как они вырывают душу и исчезают во тьме, оставляя обманутого хозяина наедине со своими разбитыми мечтами.
"Никогда не желайте денег",- гласило писание, ибо все достается по мере заслуг и труда.
"Никогда не пытайтесь вернуть ушедшего в объятия Великой Матери Джозидаи - смерть для человека не конец, а лишь продолжение пути".
"Никогда не пытайтесь овладеть чужими умами посредством джинна. Единственным, кто будет околдован  - лишь вы сами".
Сколько собственных домыслов, предубеждений приходилось разбивать, выковыривать из себя, свыкаться и привыкать, прежде чем пришло осознание, сколько лжи опутывает мир. Не только этот. Сколько ни получай знаний, ни торчи в библиотеках, все равно что-то будет переиначено, недосказано, сокрыто от любопытных.

И сейчас это происходило на его глазах, во вспышке стальной молнии, обрушившей свой гнев... на молчаливый труп.
Император разоружил Параисо собственным телом, не рассыпался прахом, оставшись безобразной, искалеченной мишурой на фоне утопающей в отчаянии девушки, умудрился причинить боль, не совершив ни единого движения.
Звяк!
Абсидиан смоляным пятном упал к ногам Параисо, немного откатившись к распластавшимся телам бывших фанатиков.
- Джинни,- он почти шептал, хотя они были одни в огромном зале. Цеплялся за соломинку, пытался поймать ее взгляд, аккуратно подходя все ближе и ближе.
Что оставалось сказать? Что он не знал? Звучало так же жалко, как попытки Залима получить власть над великой жрицей безвозвратно ушедшего прошлого. Да, их развели, как самых последних котят, и в итоге никто не заполучил выигрыш, который маячил на горизонте обещанных перспектив. Вместо власти - конец жизни, вместо несметных сокровищ - груда дешевого железа. Вместо дядьки - книга с выдранными страницами. Вместо друзей - волки в овечьих шкурах.
- Прости меня,- в языке не хватало слов, чтобы запихнуть в короткую, подошедшую бы сюда фразу. Вместо нее шершавые, горячие ладони легли на девичье плечо, опытным движением вправляя сустав.
Да, глупо было вот так срываться с места, не уточнив хотя бы примерно детали - скорее всего, правда всплыла бы наружу ещё в Воларионе - орки совершенно безыскусные лжецы.
Да, не стоило брать с собой эту чёртову склянку. Но как объяснить, что тюрьма, в которой Ши пробыла столетия, была для него маленьким талисманом? За всю свою жизнь горе-библиотекарь не подбирался настолько близко к смерти, неминуемой, неотвратимой. Раньше всегда оставались лазейки, шансы, подоспевшие вовремя друзья, спасительная стихия, да что угодно!
Но в тот день он бы бесследно исчез со страниц истории, пополнив ряды сторожившей свой клад нежити.
А тонкий аромат благовоний застыл в памяти спасительным, утешающим маяком.
Дурацкие сантименты.
- Если бы я тебя предал - я бы не бежал, как дурак, за тобой следом,- боясь, что Ши затравленной птицей вырвется, сбежит, схватится за что-нибудь острое снова, Хоук поддался искушению, без труда ломая замки на хрупких золотых браслетах. Золото высшей пробы поддавалось, словно масло, принимая на себя отпечаток чужого пальца, услужливо расколовшись, как ореховая скорлупа. Пойманные в новый плен узкие ладони остались в медвежьей хватке библиотекаря, наконец, заглянувшего в глаза джинна, полные целым озером слез.
- И ты знаешь, почему я никогда больше не воспользуюсь твоей магией сам.
Страхи страхами. Принципы, собственные слабости, человеческий, местами совершенно не логичный образ мышления. Да, все это так, все старо, как мир, и до боли знакомо. Но было одно маленькое но, получившее жизнь, встрепенувшееся, распустившее новорождённые крылья. Совсем ещё юное, тщательно оберегаемое от чужих взглядов и ушей.
В старых глупых сказках, после исполнения трёх желаний, дух покидал своего хозяина навсегда.

Отредактировано Дилан Хоук (2018-05-30 00:26:03)

- Я всегда подозревал, что ты больше любишь собак,- пока шла борьба с головой льва, хотелось заполнить паузу. Ту самую, что повисла между ним, джинни и жуткой мумией на троне, от которой веяло почти физически ощутимым желанием немедленно воскреснуть и проделать с Диланом тоже самое, что он вытворял с золоченым котиком.
Хотя всему виной было лишь чересчур живое воображение, оно значительно ускорило процесс, обезглавив гордого жителя засушливых саванн в считанные "ааааргх" и "ты уверена, что лев правильный?"
Шаловливые пальчики Ши юркнули в нишу, хранящую какой-то страшный секрет, но Дилан уже давно переключился на голову, которую сжимал в руках - и прикидывал, сколько лет безбедно можно прожить, если не утруждать себя извлечением алых глазок, расцарапанных усердными предшественниками, и прихватить золоченый трофей с собой в состоянии умеренной целостности. В конце концов, прописную истину про археологов и мародеров никто не отменял.
А дальше все само как-то завертелось, закрутилось, поспешив восстановить природно-щелочной баланс у мира, дворца и одного конкретного библиотекаря.
Рррраз! - големы отправились на свои места, молчаливо-покорные, как настоящие королевские гончие.
Дддзынь! - и кольцо блеснуло озорной искоркой в плотной атмосфере тронного зала, отыгрывая свою собственную партию метафорической пикколо в этой странной симфонии.
Шшшшшш! - поддержал звон ускользающего антивандального средства императорской чести огонь, лениво обследующий приготовленные для него дары. Дворец, который отметил не единожды свое совершеннолетие и просмотрел с галерки бесславный конец парочки эпох - вполне достойная жертва, принесенная на искрящийся алтарь. Его владелец, извлеченный из своего склепа, верная бессмертная стража - неплохая закуска.
И вот, удовлетворенно-урчащий, единственный король и властитель пустыни, его сиятельство - огонь, поглотил зал и заспешил дальше. Преследуя по пятам улизнувшую благодетельницу, подарившую ему жизнь, наделившую пищей. И ее недотепу-спутника.
Уже в первые минуты бега Дилан понял, что держать Параисо одной рукой, второй же пытаться не уронить тяжеленную львиную харю - идея сомнительная, отдающая заметным снижением скорости, вывихом кисти и свежеподжаренными библиотекарскими окорочками. И, не смотря на заверения жрецов о наличии жизни после смерти, транжирить накопленные богатства Хоук был намерен не когда-нибудь в воображаемом раю, а сейчас и теперь.
Лев бросил прощальный взгляд на него, Дилан мысленно смахнул скупую слезу - и вот, еще одна разлука запечатлелась безжалостной вмятиной на мраморном полу. Две судьбы, две жизни, которые только-только повстречали друг-друга - вынуждены были разойтись.
- Черт, я даже имя ему придумал! - бурча себе под нос, стараясь отделаться от картинки огромных рубиновых глаз и потенциального ценника, Дилан не очень активно принимал участие в спасении своей жизни, чем вызывал у джинни молчаливое недовольство.
Кажется, она начинала жалеть  о своем всепрощении. Хотя, шансы оставить библиотекаря на произвол судьбы еще были - в конце концов, она лишь изъявила желание покинуть дворец, но ни словом не обмолвилась о том, что хрупкое равновесие в недавнем диалоге обозначало мир.
А может, она вообще думала о своем - Хоук давно уже бросил бессмысленное занятие предугадывать женские мысли, и, как подобает озаренному светом прекрасного цветка мужчине -  просто пытался не попасть под руку.
Как, например, выскочившие на шум им на встречу стражники - алилуйя! - первое, что подумалось горе-библиотекарю. Охрана все же не декоративная - неожиданность то какая!
Противный голос в голове тут же цокнул и запретил Дилану подсказывать проклятым фанатикам, но  было слишком поздно - общепризнанный закон подлости сработал на щелчок пальца.
Хоба-на! - и вот уже, по закону жанра, двое из ларца быстро отпочковались в настоящую армию.
- Да как так-то! - возопил было в возмущении, словно было врем острить - а его и не было, на самом-то деле.
Бах! - прямо перед ними рухнула мраморная плита, составляющая свод огромного дворца.
Похоже, пламя распространялось не только вверх.
Мраморная крошка резала не хуже ножа - фанатики умылись собственной кровью, прежде чем протерли глаза и принялись искать беглецов - но все напрасно.

- Ты сегодня на высоте,- Дилан покрепче вцепился в хрупкий девичий стан, стараясь не слишком нервно дрыгать ногами. Вниз смотреть тоже не тянуло,- Похоже, рыцарем дня станешь все-таки ты.
Замечательное свойство джинна, освобожденного и наделенного как свободой воли, так и крайне маленьким запасом терпения - спасение утопающих без просьбы самих утопающих.
Видимо, за последние дни Хоук слишком часто воплощал из себя расхристанно-окровавленное невесть что, и повторения Ши ну никак не хотела - тем более посреди пустыни.
То, что она вытворила, было неописуемым, завораживающим. Даже такой ненавистник магии, как простодушный библиотекарь, не смог отрицать пугающую красоту увиденного.
Джинни словно ухватилась за плащ, поймав тонкими пальцами лоскутки незримого одеяла, рванула на себя - и сотни крошек, мраморных щепок-иголок напоролись на преграду, окружая их в своем замедленном танце очередного предвестника смерти.
Тугие струи воздуха опутали все тело паутиной, дух рыкнула то-то вроде:"держись за меня!" - и вот они несутся прямо к витражу, сокращая дорогу по-максимуму.
"А что, так можно было?" - так и замерло на языке широко ухмыляющегося, довольного, как ребенок библиотекаря, озирающегося вокруг - ни тебе фанатиков, ни свирепых големов, ни пугающего до икоты императора, отданного на суд импровизированного крематория. Только свист ветра с привкусом гари и песка, да ослепительное солнце, пробившееся сквозь плотный занавес отступившего самума.
"Ты сейчас неописуемо прекрасна" - джинн была в своей стихии, сверкающим алмазом пустыни, ее родным детищем и гордостью. Ясные глаза и странное умиротворение на показавшимся таким идеальном сейчас лице, мечущиеся из стороны в сторону волосы, нещадно хлеставшие Хоука по лицу - в игривую отместку за все те случаи, когда он царапал ее бородой. Мгновение хотелось остановить и зарисовать - так перехватывало дух при прыжке в воду. Прозрачную, искристо-бирюзовую, сквозь который видно каждый камешек, отчего складывается ощущение, что дно совсем близко.
Но вот настает момент, когда ты складываешь вместе руки и прыгаешь...

Дилан подавился собственными восторгами и нарушил хрупкое равновесие, позволяющее обманывать постоянство скучной матери-гравитации.
Кувырок вышел похожий на тот, что мелькнул незадолго до этого в голове, вот только приземление вышло жестким - не смотря на старания Ши, падали они отнюдь не на теплый песочек.
Перекат, пара синяков, рядом бесшумно приземлившаяся джинни - и вот, все сначала. Хрупкая невесомость, магия чарующего момента была безвозвратно потеряна, как тысячи похожих до этого.
Вместо диковатой, первородной красоты некогда кровавой императорской жрицы появился перед взором распахнувшийся зев умирающего дворца, безмолвно проклинавшего тех, кто разрушил окончательно многовековой покой. Грохота балок, скрежета камня, звона стекла Хоук не слышал - в ушах все еще бился исключительно пульс - как видно, грохот упавшей пред ними плиты временно оглушил.
- У меня есть идея,- не зная, кричит он, или шепчет, библиотекарь коснулся локотка духа, указав в сторону ворот,- когда я шел за тобой, главные ворота были закрыты. Открой их, а я обеспечу нам транспорт.
Все таки, быть принцессой, спасенной драконом из башни, ему не очень хотелось. Пора принимать ответственные, взвешенные решения.
Ну или сымитировать.
Рассуждал Дилан примитивно, на уровне студента-первогодки. Раз здесь столько народа, то они как-то должны передвигаться по огромному городу, добираться до шахт, перемещаться по тоннелям. Отправлять людей за запасами и новыми завербованными фанатиками, в конце то концов! Да и руда вряд ли добывается сама собой...
Значит, должен быть транспорт.
Город выглядел совершенно пустым и покинутым - если в планах  была цель его восстановления, то до этого было еще оооочень далеко. Значит, транспорт где-то во дворце.
Раз конюшни в предполагаемом крыле для слуг пусты, то стоит заглянуть в правое.
Сложно сказать, вошла ли в мысленное уравнение Хоука переменная, в которой учитывались бегущие из рассыпающегося дворца люди. Скорее всего - нет, поскольку удивлению не было предела, когда из-за угла на него налетел вооруженный стражник верхом на коне.
Спас жизнь Хоуку исключительно инстинкт, выработанный добрым дядюшкой, натаскавшим его на такие случаи. Громкий хлопок у морды лошади мгновенно сменил траекторию ее движения - и вот уже преимущество за счет неожиданности и высоты безвозвратно потеряно, оставив всадника на земле.
Куда сложнее было успокоить животное, перепуганное криками, запахами гари и хлопком перед носом. Держа изо всех сил за узду, Дилан буквально чувствовал, как крошились в бешеном сопротивлении ее плотно сжатые зубы и раздирала ладони жесткая упряжь.
Вот только... слух постепенно начал возвращаться, и то, что услышал горе-библиотекарь, ему отнюдь не понравилось.
- Что же я делаю? - со вздохом, он отпустил коня и отпрыгнул в сторону, избегая татуировки на груди в форме подковы.
И устремился за угол, откуда появился оглушенный воин, распластавшийся на земле в маленькой лужице крови под головой.

Огонь еще не добрался до стойла, но жар, запах и страх повисли в воздухе и казались плотнее металла. Некогда роскошные, в мраморе и побледневшей отделке стойла были забиты животными всех мастей и пород под завязку - верблюды, лошади, несколько перемотанных цепями, явно не прирученных драколисков - странных пустынных рептилий, больше похожих на помесь змей со львом, нежели на драконов, от которых получили звучное имя.
Затравленно и обреченно визжали налимы - в нескольких мирах Дилан слышал, как их называли винторогими ламами, но в Нараке они когда-то считались отмеченными богами зверьми, хранившими в своих хрустальных сверкающих рогах-ожерельях нерожденные души.
Но перед ликом смерти они подрастеряли свою надменную грацию и божественность, издавая такие мерзкие звуки, что их Хоук побежал выпускать первыми - лишь бы заткнулись.
Первые язычки пламени появились почти сразу - сено было сухим, вспыхивая мгновенно и с треском, будто в конюшне, по команде, целый полк решил поджечь спички.
Верблюды метнулись прочь, подгоняемые тихими, навевающими жуть драколисками.
Вот в их если не божественность, то ум, Хоук поверил без труда - стоило цепям ослабить хватку, как одна тварь освободила другую - и они застыли в секундном зрительном поединке, оценивая Дилана - и давая оценить ему их.
Негласный пакт о взаимопонимании был заключен - и рептилии ринулись прочь, оставив библиотекаря наедине с размышлениями о том, что он больше никогда не станет пробовать зажаренных на костре змей и всех их ближайших родственников.
Седлать, впрочем, тоже.
- Молодец, гений, а где же обещанный транспорт? - оглядевшись, библиотекарь понял, что чутка увлекся. Какими там намерениями вымощен путь на встречу с Прекраснейшей? То-то же.

Параисо просто не могла не заметить тенденцию - роль опаздывающей на свидание девушки отводилась в который раз отнюдь не ей. Ворота - распахнуты настежь. Пробегающий мимо враг деморализован, раскидан по местности и оставлен  наставлениями не вякать ближайшие столетия.
Цветастый табун верблюдов-лам-лошадей и подгоняющих их драколисков нес любую смысловую нагрузку, но только не в лице бородатого библиотекаря хотя бы на одном из животных.
Пускай на солнце было не очень холодно, но раскаленный блин на небе грел не так сильно, как охваченное магическим пламенем здание, воплощавшее, некогда, подаренный для нее рай. Брошенный к ногам, вылепленный, как некогда существовавшие в высохшем мире жемчужины.
"Раааай мой" - в издевке рухнули колонны, поддерживающие западную башню.
"Рааааааааай" - шипело пламя, напарываясь на запасы горючего в необъятных погребах дворца.
Все это место сопротивлялось яростному очищению, которое принесла сюда Ши, вернувшаяся спустя столько веков. Полузабытый склеп, немой памятник безымянных рабов, сложивших головы во имя восхваления одной-единственной женщины. Он простоял здесь не для того, чтобы сгореть в считанные мгновения, погоняемый ветром. И сопротивлялся тому изо всех сил, стремясь если не выстоять, то прибрать как можно больше жизней за собой следом.
Изуродованные блоки падали на встречу к ней, как протянутые руки, как сжатые кулаки, как распахнутые в крике пасти - вот только достать никак не могли.
- Джинни! - звонкий, не вписывающийся в пейзаж голос вклинился между духом и захлебнувшимся злобой дворцом, рассекая, словно заточенный меч хрупкий сосуд.
- Прости за задержку,- странно, Хоук был даже не прожарен до корочки, лишь слегка запыхался, да попахивал дымком.
И крайне доволен собой, аж лучился весельем, добивая всю серьезность момента,- Подбирал транспорт в масть!
Белый, без единого пятнышка конь взглянул на Параисо, и, на миг показалось, что он закатил глаза. Похоже, животное имело свое собственное мнение на этот счет, но Дилан был слишком занят, поглощенный невесть какими фантазиями, обуявшими несносную голову.
Что еще оставалось кровавой жрице, ужасу всея Нараки, жестокой и расчетливой возлюбленной единственного и незабываемого императора Меверохта, властительнице чужих душ, умов и сердец?
Принять протянутую руку, оказывая бесценную щедрость простачку-библиотекарю, и обхватить мстительно за торс, мгновенно смыв в лица улыбочку, перешедшую во взбудораженное:"ой-ей-кгммм".

Первое время путь проходил в тишине - солнце палило нещадно, при любой попытке приоткрыть рот вырывая из глотки малейший намек на слюну. Да и говорить, впрочем, пока было не о чем. Напускная придурковатость Дилана быстро смылась деловитым я-знаю-что-делаю, выявив, что это была обыкновенная его реакция на угрозу жизни, Ши же... осталась наедине со всем произошедшим.
Переварить предстояло еще многое, откинуть и оставить догорать за спиной - еще больше.
Лишь бьющий по груди, неожиданно тяжелый черный флакон напоминал о том, что минувшие часы - отнюдь не сон. Правда, стоило прислониться к широкой спине - и сосуд замирал, зажатый меж двух тел, согреваясь быстро, запотевая, покрываясь бисеринками конденсата.
Дилану хотелось о многом спросить Параисо. Поток вопросов перемешивался в чудаковатую кашицу, в которой можно было распознать интерес к делам минувших лет, к тому, что она видела, кого знала, где бывала - и прерывался бессвязной ревностью, которая давила так же грубо, как агатовый флакон с благовониями. Словно что-то проснулось в нем, незнакомое и жестокое, в том проклятом тронном зале, когда кусочки мозаики по имени Параисо Ши, соединились в единую картину.
Обладание - имя этому тягучему, омерзительно-сладкому чувству. С большой буквы, произносимому нараспев. Облада-а-а-ание.
Что-то поднималось внутри, подступая незнакомой фразой к горлу, выдавливая из Дилана, желая быть произнесенной, будто это что-то значило. На самом низменном, генетическом уровне.
Мороз по коже, да очередной бархан,вызвавший недовольное конское ржание, вырвали Хоука из транса. На языке так и остался не сорванным "рай", захлебнувшийся в загнанной подальше ненависти к уничтоженной столице. "Эдемией" именовала ее Ши, вспомнив название, которое некогда звучало на губах вместе с улыбкой.
"Эдемия".
Эдемия, мать твою.

Спасением стал горизонт, да знакомые очертания теряющих свой окрас гор, насыщавших воздух долгожданной прохладой.

- Ну, вот мы и прибыли,- странно, до чего быстро пролетело время.
Не факт, что взмыленный конь думал так же, но факт оставался фактом.
Спешившись, Хоук повел за узду усталое животное по мощеной дорожке, полузасыпанной песком - горы защищали укромное местечко со всех сторон, и желтый налет был гостем исключительно благодаря суховеям.
Цок-цок-цок — стук копыт разносился по стесанным временем и ветрами скалам, покрытым проплешинами зелени и редких деревьев.
Цок-цок-цок. Пара минут, поворот, и - добро пожаловать в настоящий, тихий и укромный рай.
- Возможно, ты не знаешь это место - его построил для своей жены мой дед, бэл Отис ван Дейс. Но тут довольно мило, и, что главное - прохладно в любое время года,- на экскурсовода года Дилан не претендовал, да и помнил маленькое поместье довольно смутно, побывав в нем, от силы, раза три за всю свою жизнь.
Но сейчас это скучное, лишенное вообще каких-либо развлечений в понятии ребенка место вдруг оказалось самы желанным, что только могло было быть в жизни двух измотанных путников.
Цок-цок-цок.
Кап.
На нос Ши приземлилась крошечная капелька, затем еще одна.
Кап. Кап. Кап.
Рядом с дорожкой, прямо по породе, сочилась ледяная вода. Кристалльно-прозрачная, чуть пенясь местами, она стекала в вырытые для нее ложбинки, и текла куда-то вперед, куда только предстояло свернуть.
Цок-цок-цок.
Поворот.
Поместье, казавшееся мальчику огромным и пустым, сейчас предстало перед ними небольшой двухэтажной постройкой. Вместо торжественного белоснежного мрамора - теплый, розовый туф, большинство стен заросло лозой и покрылось мхом благодаря влажности - отчего вид был не столько заброшенным, сколько сельски-уютным.
Вряд ли зодчий Отиса планировал такие тонкости, но природа вступила в свои права, как только человек перестал ее укрощать - и, надо сказать, преуспела куда больше.
Искусственный прудик перерос в звонкую речку, с отвеса скалы, возвышавшейся над запрудой, сочилась тысячью маленьких струек вода - высота была настолько большой, что капли разбивались в дребезги, настоящую звездную пыль.
Скорее всего, когда сюда заглянет солнце в первой половине дня, облако водопада заполнится яркими красками крошечной радуги.
В остальном - курчавая, невысока из-за нехватки солнца трава, да раскидистые ивы, которые сажал еще отец Дилана. Он тогда не понимал, зачем? Тени ведь и так в этом полугроте предостаточно.
А сейчас смотрел, и понимал, что именно этого не хватало тихой усадьбе.
Шелест листвы.
Звон воды.
И голосов людей, живущих здесь.
- Добро пожаловать,- сам не знал, зачем сказал это - само как-то вырвалось. Смыло с души и лица мелкими брызгами, выбив горным дыханием всю ту грязь, странные цепке мысли, которые принадлежали совсем не ему.
Помог спуститься молчаливой джинни с коня и, улыбаясь, зачем-то прибавил:
- Гав.

Сайтар - оккультисты новомодного наракского почти-движения почти-религии. Они представляют из себя спорт со странной примесью нотаций, а так же первым постулатом о всетерпимости и спокойствии. Стремлению к внутренней тишине. Виной всему были условия, в которых проживали представители сего течения - золотая молодежь со взводом слуг и фаворитов отчаянно бесилась с жиру.
Вот и призывали всех абстрагироваться от расписных кубков, полных иномирного вина, забыть про скрипящие от натуги столы, заваленные всевозможными яствами. Закрыть глаза, и на пару суток впасть в летаргию.
Самым сложным, по их мнению, было достижение "совершенной" пустоты, абсолютного вакуума, отсутствия ехидных рекомендаций внутреннего голоса и прокрутки вариантов плохо законченных диалогов.
Так вот, все это лирика и собачья чушь. По-крайней мере, про сложность в достижении этой тишины и необходимости многократных практик вместе с высокооплачиваемым двадцатилетним гуру.
Ши касанием, словом и движением брови впечатала Дилана в это священное состояние, закрепив успех ускоренным раздеванием.
Успев выдавить из себя корректное покашливание, пока дама была занята своим разоблачением, библиотекарь торопливо капитулировал с поля битвы, не став даже разворачивать знамена. Ибо, как говаривал никому неизвестный - и ныне покойный бог Равновесия Данунах - ... нет, цитата того не стоит.
И посему приглашение, которое вполне могло бы быть принято с предательски выступившей ментальной слюной, в итоге, услышал только конь.
Он бы его и рад был принять, но Дилан, погруженный в свое внутреннее безвоздушное Ничто, тянул за собой и узду. Пришлось фыркнуть, выразить по-лошадиному свое всестороннее несогласие, и довольствоваться кратким:"Вот вода, вот трава - дальше сам разберешься".
Закончив инструктировать коня, самым ненадежным образом привязав его к деревянным перилам у входа в усадьбу, Хоук двинулся по знакомым коридорам, удивляясь, как сильно разнится восприятие взрослого и ребенка.
В свое время потолки казались такими... высокими. Цвета - неестественно-яркими, само место - невероятно скучным. Здесь не было ровным счетом ничего - ни библиотеки, ни детских комнат, ни здоровенных, как дома, конюшен. Для чего это место, зачем пращур угробил столько средств на возведение скромной, даже по тем меркам, усадьбы?
Ответы казались загадочными и призрачно-неуловимыми ровно до сих пор.
Возможно, Дилан даже не понял бы, не уловил их тонкое присутствие, не приди он сюда вместе с джинни.
Его мать и сестра, судя по запустению обители, не поняли.

То, что попадалось в редких сундуках, шкафах и ящиках, скорее напоминало рубище отчаянной домохозяйки, которая страдала приступами эпилепсии, но пыталась извлечь из этого пользу - катаясь по полу, одновременно мыла своим нарядом полы.
Видеть в этом старом хламе Ши не хотелось, еще больше - не хотелось ей давать вот это вот в руки и оправдываться не только за себя, но и за непутевую семейку.
Не собираясь складывать обратно наряды, пестрящие всей богатой палитрой мышиных оттенков, Хоук просто швырял их там же где и находил. Поставив цель сжечь их, да как можно быстрее.
Взгляд нет-нет, а цеплялся за окна, подходящие по размеру не только для максимального получения редких солнечных лучей, но и для медитативного созерцания прудика.
Всплески бередили воображение, подкидывая подходящие описания из одного мемуара, написанного рукой воларионского мага и, по совместительству, редкого знатока по части женщин.
Разумеется, вопросы, о которых вскользь упомянула Ши во время победоносного отступления, посетили Дилана не сразу, и касались совершенно не той тематики, которую изначально он планировал поднять.
...и потому явление духа народу было упущено из виду, ибо пришлось на победоносное обнаружение чего-то воздушно-белого, более менее чистого и интригующе тонкого. Сжимая ткань в руках, библиотекарь охотно прислонил наряд к воображаемому образу Параисо, которая маняще улыбалась, чересчур долго разглаживала крупные складки на теле и была вся-такая-из-себя соблазнительная, что монумент дрогнул, а лед тронулся.
Забавно, честно говоря. Ибо в этот самый миг вполне реальная и покамест материальная Ши появилась перед носом, с выражением лица не менее заговорческим, и с видом ничуть не менее соблазнительным.
Что именно впечаталось в сознание, сказать было сложно на первых порах, но вид мелких капель, неспешно чертящих замысловатые узоры по блестящей коже, завораживал и вел к местам не столь отдаленным. Поэтому... пришлось отвернуться, протянуть неизвестного назначения ткань джинни и с излишним энтузиазмом изучать дверку шкафа. Мало ли, может и там произошли кардинальные изменения?

Смена дислокации поспособствовала и смене настроений. Не сказать, чтобы к лучшему - Хоуку было почти уютно в своих мысленных чертогах, подразумевающих освещенность ниже среднего, тонкий аромат благовоний и, такие притягательные, капельки на гибком теле. Вот бы коснуться...
Усевшаяся Ши, со своим странным сувениром из дворца, настроена была на серьезный разговор, весь вид ее сулил пару особо изысканных методо расчленений, вздумай Дилан нарушить правила новоявленной игры.
Ему не нравилось. Не нравилось то, что они вынуждены откровенничать друг с другом на заданных условиях, потому что по-другому - никак. Не нравился сам факт рамок, ограничивающих количество вопросов.
Но еще больше не нравилась шкатулка, которую зачем-то дух решила прихватить с собой. Если она решила похоронить свое прошлое в огне, то горело бы оно совершенно все синим пламенем?
Оставалось лишь надеяться, что полученные в Академии и аспирантуре знания были правдивы. О том, что полноценное воскрешение спустя шестьсот лет при условиях мумификации, а затем и полного сожжения тела - невозможно.
- Достаточно, чтобы понять, когда ты жила, кем являлась при дворе и когда была заточена,- пауза была длинная, и разбилась вдребезги жестким голосом Дилана.
Он так и не сел на диван, медленно прохаживаясь из стороны в сторону, глядя то на Параисо, то на шкатулку. Оценивая. Примериваясь, как делает опытный фехтовальщик, не несясь сломя голову в атаку.
- Я читал в тех немногочисленных трактатах, что попадались мне, что джинны не могут напрямую навредить человеку... - тянул слова, гласные, не задавая вопроса, ловя ее взгляд. Выстраивая логические цепочки, отодвинув на задний план все воздушные замки.
- Однако, как выяснилось, ты - та сама кровавая жрица Меверота.
Снова утверждение, а не вопрос. Дилан знал, на что Ши способна и примерно догадывался, насколько мало видел эти самые навыки в действии. Тем не менее, ни тени страха, ни края мысли не возникало о том, что джинн так же легко может навредить и ему.
Как с големами, например. Или, если верить легендам, с Меверохтом.
Да, это было чертовски самоуверенно, но не стоило траты драгоценного вопроса.
- Я вообще редко с ним расставался,- перешел ко второму вопросу, наконец, приземлившись в кресло напротив духа.
Пальцы сплелись в замок, корпус вперед, глаза в глаза - не защита, но и не нападение. Пытался донести свои чувства максимально кратко, не распыляясь на демагогию, как пару ночей назад.
- Для тебя этот флакон - тюрьма. Я это знаю и понимаю. Поэтому не афишировал. Для меня же это что-то вроде символа удачи. Я встретил тебя благодаря нему. Я выжил, благодаря тебе, появившейся из этой стекляшки.
В усадьбе было настолько тихо, что слышно было, как третий гость хрустит травой, переминаясь с ноги на ногу, как разбиваются о землю редкие капли. Дыхание Ши звучало, подобно музыке, отрывистые слова библиотекаря наполняли темную комнату чем-то почти материальным и плотным, словно из небытия выплывали невидимые ранее предметы мебели и декора.
Прежде чем ответ срывались с губ, было слышно что-то похожее на длинное: "ффффф". Так рождались слова, под шумный выдох.
- Я никогда не был так близок к смерти, как тогда. И, честно говоря, повторять тот опыт не хочу, Этот флакон одновременно и талисман удачи, и сдерживающий фактор, призывающий рисковать если не постоянно, то, хотя бы, через раз. И напоминание. Хотя... - Хоук усмехнулся, оглаживая бороду, откидываясь на спинку кресла и даже как-то расслабляясь, словно наконец нашел правильные слова,- Хотя я прекрасно понимаю, что помог мне не флакон, а ты. И считать символом удачи, благодарить и периодически ощупывать я должен тебя.
Бесенята в голубых глазах радостно завопили, похватали транспаранты, изрядно затоптанные в порывах гнева, и засуетились, всячески маякуя джинни - да, перед ней простачок, но мысли его отнюдь не всегда направлены на тропу целомудрия.
- Почему я пошел за тобой во дворец?... - посмаковал вопрос, пожевал обветренные губы, словно пробуя его на вкус. Улыбка, что посетила лицо, так и осталась, становясь все шире и шире, хотя тон библиотекаря оставался серьезным,- Мне кажется, ты просто хочешь вытянуть из меня то, что я люблю тебя.
Снова подавшись вперед, одновременно подтягивая за собой кресло, Хоук понизил голос до шепота, звенящего громче любого крика. Не отрываясь от джинни, следя за ее лицом, не ждя бурных эмоций - в конце концов, за свою жизнь она успела покорить явно не только сердце безумного императора и двинутого искателя приключений. Но при этом стараясь прочитать хотя бы тень проскользнувших эмоций, пока собственные визжали изнутри сотней протестующих глоток, призывающих к молчанию и продолжению режима секретности.
- Я пошел за тобой, потому что люблю тебя,- повторил, тихо-тихо, вспомнив, что надо дышать.
Начинавшие подсыхать кудряшки мягко шелохнулись, местами облепив тонкую шею девушки на манер ожерелья, контрастируя с белой импровизированной тогой, единственным куском материи, который кое-как скрывал, хотя больше подчеркивал, красоту сидящего перед ним духа.
Дилан понятия не имел, каких вопросов ждала от него Параисо, и ждала ли вообще. Спрашивать ее о взаимности после всего, что произошло, было бы даже странно. Не считая ее откровенных слов еще там, в Воларионе, когда она напрямую заявила, что для осуществления мечты о близости ей и магия не нужна.
Спрашивать про императора ему категорически не хотелось. В такой момент возвращаться в мыслях туда, на пепелище, к безобразной, пугающей мумии? Нет, с головой у Хоука было пока все в порядке.
- Я бы послушал историю о том, как ты попала в Шхан-Раскию, подземный город, полный мертвецов. Если, конечно, ты помнишь об этом,- странно, но Дилан до сих пор понятия не имел, что же именно занесло такую ценность, как джинни, в затерянный во времени и песках островок позабытой всеми цивилизации, существовавшей еще до Меверохта и ван Дейсов. И почему, черт возьми, мертвецы признали в Параисо кровавую жрицу, если жили и приняли смерть задолго до ее появления на свет? В конце-концов, склеп Меверохта был не так далеко от его обожаемой Эдемии, а это в нескольких неделях пути верхом до злополучного колодца-прохода.
- Второй мой вопрос - не смотря на то, что произошло за последнее время... я имею ввиду и то, что было в Воларионе, и здесь, в Нараке... ты вернешься домой?
Можно было как угодно трактовать этот вопрос. Придраться к размытой формулировке, воспользоваться тем, что Дилан обращался со словами, как богач с медными монетами. Поскольку постоянно находился с ними, среди них, читая, записывая, озвучивая, не воспринимая валютой в отношениях с джинни.
Можно было сказать просто "да", тем самым наказав за все разом - включительно за бессмысленно потраченный вопрос.
Вот только вид, ожидающий, замерший, немного щенячий - говорил громче слов. О том, что по ту сторону зеркала все еще на углу шумных улиц стоит дом, который считают все проклятым. Что на первом этаже, по прежнему, пахнет странной стряпней кумушек-гарпий, со второго слышится, с легким заиканием, декламация прекрасной новеллы, которая вряд ли увидит свет. А на третьем этаже, уютно раскинувшись, ждет дом. Ждет, и его, и ее, цокая надрывным фальцетом цикад в маленьком внутреннем дворике, спрятавшим от посторонних глаз настоящий дендрарий.
- ...а третий вопрос я придумал, но сейчас не время его задавать.

Отредактировано Дилан Хоук (2018-06-23 04:08:19)

Что сказать, Ши повезло - во всех спектрах этого слова, включая кавычки. Из всех мужчин в мире, она натолкнулась на того, кто любит ушами.
Ее рассказ, ответ на первый вопрос действовал на библиотекаря похлеще предварительных ласк - и не спроста. Речь шла о давно интересующей его расе, упоминаний о которой остались лишь жалкие крохи. В исполнении, практически художественном, прекрасной, почти одетой джинни. И она не просто знала - а присутствовала там, видела все своими глазами. Слышала. Принимала непосредственное участие.
Это до смешного заводило, и Хоуку стоило немалых усилий не перебивать, не продолжить расспросы, потеряв не только право на третий вопрос, но и снова угробив воцарившуюся меж ними атмосферу. Хотя на лице так и читалось: продолжай, продолжай!
Не вызывало сомнений, что, рано или поздно, они вернутся к этому разговору. Вероятнее всего, он начнется примерно так: "Дорогая, я придумал, где хочу провести отпуск..."
Тем более, раз мертвецов там больше нет.
Невольно, память вновь перенесла на пару мгновений в те воспоминания, пугающие до дрожи.
Как дрожало пламя импровизированного факела, вздумавшего погаснуть раньше срока. Как слышались шаги - множество шагов, окружавших его, давивших на него своим количеством, поступью, тяжестью бесконечно длинного бремени.
В прощальных бликах факела мелькнула ближайшая фигура, в крошеве расползающейся, истлевшей ткани, с причудливым, таким не похожим на привычную форму, вытянутым черепом. В костлявой руке сжат ржавый, покрытый зеленью от времени наконечник бронзового копья, давно лишившегося своей деревянной составляющей. И все. Больше никаких звуков, никаких стонов, криков и сопения.
Мертвецы не дышат, мертвецам нечем кричать. Они шли к Дилану, потревожившему их покой, чтобы восполнить свой бессменный дозор.
До сих пор библиотекарь не знал, что подтолкнуло его открыть неподатливую крышку флакона. Не представлял, что произойдет, это был порыв человека, который просчитал все варианты, с трудом переносил боль в сломанной ноге и уже смирился с тем, что смерть будет долгой и мучительной.
Подсознание, вернее, та его часть, что в самые неподхоящие моменты сверлила его безукоризненной логикой, заявилось посреди поцелуя совершенно незваным гостем.
Меверохт был собственником. Самонадеянным, могущественным, чертовски умным собственником. Это было ясно, как божий день, и по выстроенному дворцу, и по совершенному за его длинную насыщенную жизнь.
Хотя напрямую он с Ши это не обсуждал, но было понятно - заключил изначально в сосуд ее он. Ритуального характера браслеты, маскарадный костюм, что нацепили на нее фанатики - лишь подражание, но неожиданно четко приоткрывшее занавеси этого секретного драмкружка.
И созрел совершенно неприятный, затрагивающий внутренние струны вопрос.
Неужели, заключая свою женщину в подвеску, стремясь быть с ней круглосуточно, властвовать над нею безраздельно, Меверохт не обезопасил бы себя?
Мало ли, каким чудом удастся кому-то другому украсть флакон, завладеть Параисо? Эта мысль должна была прийти в голову тирана, он обязан был предусмотреть такое развитие событий.
Значит, вполне вероятно, что флакон мог открывать только он. Это не трудно вплести в заклинание - как магистр истории магии, Хоук прекрасно знал, что подобного характера заклинания были даже ниже третьей ступени в общей классификации. И при проведении сложных ритуалов, достаточно переставить несколько слов, да изменить тональность звучания общего хора.
Такими деталями располагали теоретики, для исполнителей же, как правило, все было исключительно на подсознательном уровне. Но это еще не все.
И фраза Ши там, в замке, про Бэддаля, который все рассчитал... Память услужливо подкинула справку о том, что Бэддаль - это следующий правитель, второй и единственный выживший сын великого Императора, севшего на батюшкин престол спустя сутки после его кончины.
Бэддаль должен был знать такие тонкости. И рассчитывал на то, что никто больше не откроет флакон, просто не сможет.
Чем дальше заводили его молнией проскочившие в сознании рассуждения, тем меньше Дилану нравились напрашивающиеся выводы, готовые вот-вот обратиться в слова. Пусть, и не высказанные, пусть, существовавшие только в голове, но - слова.
"Молодец, ты вот-вот снова все испортишь",- сам себя не похвалишь, как говорится...

Меж тем в пространственно-временном разрыве, обосновавшимся в комнате, прошло не больше пары секунд.
Оторваться от Ши было еще мучительнее, чем слушать собственную логику. Легкие соприкосновения губ, ее фигурка, уютно угнездившаяся на его коленях, полуулыбка, что придавала поцелую особенный привкус, поглаживание заросшего лица, которое, до обидного недавно, Хоук подставлял цирюльнику - все это отрывало от реальности и призывало к внутренней тишине гораздо надежнее самобичеваний.

- И все самое интересное оставить тебе? Да ни за что,- голос, в отличие от мыслей, повиноваться отказался. Звучал хрипло и низко, совершенно незнакомо, словно говорил совершенно другой человек.
Запах влажности, дождя, перестукивание капель на известной лишь одной природе азбуке успокаивало, призывая все вопросы, все выводы отложить на потом.
Руки нехотя перекочевали на плечи духа, в поисках узелка, добросовестно оберегающего внешний вид намеком на прослойку белой ткани в самых необходимых местах. Избавиться от него хотелось прямо сейчас, руки слабо подрагивали от нетерпения, но Дилан нарочно растягивал каждый момент. Откровенно наслаждался, как недавней историей, как ее согласием на возвращение домой. В их дом.
Поэтому ткань соскользнула на пол не сразу, приоткрывая сантиметр за сантиметром еще влажную кожу, позволяя смотреть на нее, касаться ее, оставлять легкие, чуть розоватые следы своего пребывания. Отчего-то приходилось бороться с желанием не просто оставить как можно более явный признак засоса на коже, но и покусывать, прихватить зубами и сжать, не давая ей пошевелиться, пока руки сопровождают ниспадающее полотно белой тоги. И Дилан боролся, хотя безуспешно, наблюдая, как расцветают красноватые бусы на приоткрывшихся ключицах.
Ее же упоительные прикосновения к загрубевшим шрамам, обвивающим тело с нездоровой регулярностью, не оставляли пространства для маневров - только для целенаправленных действий.
Жест ее высшего доверия, покачивающийся теперь на его шее, зацепился за торопливо сорванную рубашку, лишив пары пуговиц, но библиотекарь остался к этому равнодушен. И пока в голове оставалась маленькая тень рассудка, с каждой минутой таявшая все стремительнее, Хоук торопливо поднялся, ловко подхватывая свой драгоценный груз, и с не терпящим возражений лицом двинулся к лестнице, мягко скрипнувшей под весом двух тел.
- Может быть, потом это перестанет иметь значение,- на втором этаже комнат было меньше, сами они были больше, и сразу становилось понятно, куда они направлялись,- Но ты достойна чего-то большего, нежели пыльное кресло.
Спальня была сравнительно небольшой. Не больше ее собственной, там, в Воларионе, но при этом очень уютной. Солнечные оттенки в полутьме замурованного в тучах светила смягчились, комнату наполнял запах дерева и все того же дождя, постукивающего любопытствующем гостем в зашторенное окно. Все было заботливо накрыто белыми чехлами, от постели до самой маленькой тумбочки, и проделывалось это всякий раз, как гости покидали дом. В этой маленькой нотке заботы сквозила любовь к полузабытому дому, который вырос на этом чувстве, был ею наполнен и готов разделить ее  сегодня, давая все, что в его силах.