"Солнечный рынок"<----

Заметив, что спутница отстает, Алькано сбавил шаг. Все равно никто за ними не гнался: фермер радовался воссоединению с Борисом и даже не видел удаляющихся фигур заплаканными от счастья глазами.
- Ваши "сестры" носят мужские рясы ордена "Непоколебимых"? - в полутьме выражение лица де Гранде невозможно было рассмотреть, блестел только монокль, отражающий редкие лучи солнечного света, пробивавшиеся в проулок.
"Непоколебимые" состояли из мужчин, намеренно отрешившихся от всего земного и утвердившихся в воздержании. Не самый лучший образ для занятий продажной любовью.
Они вышли к рядам с уличной кухней. Здесь посетителям рынка предлагалась самая простая и вместе с тем самая экзотическая пища из разных миров и стран.
Пахло специями. Алькано уловил знакомый отголосок розмарина и настойчивый аромат карри.
Между лавкой водяного, предлагающего рис с приправами из большого пузатого казана, и сидящим прямо на земле сухоньким желтоватым стариком, у ног которого на тарелке рассыпались леденцы с заключенными в них скорпионами и жуками, притаилось кафе.
Его бы ни за что не найти, если бы не вывеска, на которую указала жрица любви - настоящее плоское блюдо, покрытое рисунком из цветной эмали.
"Бюджетный шик..." - подумал Алькано, открывая дверь и попадая в царство запахов пищи и полумрака.
Де Гренде никогда здесь не бывал. Он выпустил руку девушки, чтобы поднять поводок цербера, так как животным в подобным местах так же следовало соблюдать приличия, избегая тащившихся по земле поводков.
Первым, что бросалось в глаза, было то, что в небольшом помещении, отделанном красным, не было мебели. Вместо нее пол устилали подушки и матрасы в бордовых и красных же наволочках с золотой бахромой. Исключение составлял лишь низкий столик с пачкой бумаг на нем.
""Пророк Волариона"" - прочитал принц, бросая в ту сторону мимолетный взгляд.
С данным изданием он не был знаком. Впрочем, Алькано не слишком интересовался жизнью города и газет не выписывал вовсе.
- Признаюсь, я не этого ожидал, - шепнул де Гранде своей даме. Место совсем не походило на привычный кабак с замусоленным столами и грязными пивными кружками.
К посетителям из темного прохода выскользнул юноша в шелковом халате, за ним волочился покрытый чешуей хвост, чешуя была и на острых скулах. Окинув взглядом глаз с вертикальными зрачками мужчину и девушку, он, казалось, вовсе не удивился, а только вежливо спросил, что они изволят заказать.

Отредактировано Алькано де Гранде (2018-03-18 23:48:20)

Выражение недоумения на женственном утонченном лице официанта быстро сменилось хитрой улыбкой одних лишь натянутых губ, между которыми показался кончик раздвоенного языка. Было в нем чем-то и змеиное, и лисье в сочетании с восточным колоритом расшитого журавлями халата.
- Боюсь, вынужден уточнить, что вы подразумеваете под "как обычно"? - официант застыл рядом с сидящей на подушке девушкой, соединив ладони с длинными выкрашенными золотом ногтям в смиренном ожидании.
Плюханье ей дорого стоило - снова раздался треск натянутой ткани, и на этот раз де Гранде заметил прореху в не по размеру узкой рясе. Алькано вздохнул.
Его спутница оказалась далекой от девичьих идеалов, в ней не было нежности, воспеваемой поэтами до красного горла, и той женственной нотки, прятавшейся в чувственных ключицах под тонкой кожей. Но именно непосредственность и живость привлекли принца в данный момент. Чем-то раба любви за звонкую монету напомнила де Гранде Василе. Манерой речи и движениями, скорее всего.
Алькано задумался, что сейчас делает его гость. Проснувшемуся в одиночестве Ликэ был предоставлен целый дом - островок природы, ограниченный стенами и крышей... Лишь бы он не попал в подвал.
Сняв сумку и отстегнув с пояса шпаги, Его Высочество сел на подушку. Место показалось неудобным, Алькано никак не мог понять, куда деть длинные ноги, пока не сложил их по-турецки, а Кракен тут же занял место в центре, посматривая с подозрением на официанта.
- Принесите что-нибудь на ваш вкус. Не очень дорогое, но сытное. И чай, - сказал де Гранде юноше.
- А девушке?
- Ей тоже самое.
Когда официант удалился, бесшумно двигаясь по деревянному блестящему полу, Алькано повернулся:
- Вы не сердитесь на меня за то, что сделал за вас заказ? - он залюбовался округлыми пятками, виднеющимися из-за подола робища. На них осталась уличная грязь, ведь девушка шла босиком, но форма была достойна прикосновений мягкой губки с пеной и морской солью.
Именно такие средства, с ароматом океана и древесной смолы, использовал принц в своей ванне. Склонившись ниже, он уловил весьма похожий запах, исходящий от девушки.
- Я не сказал, что мне не нравится кафе. Но я ждал таверны или что-то подобное. Очень необычное место. Но мы с вами кое-что упустили. Забыли познакомиться с этой спешкой. Как вас зовут? - спросил Алькано.

Кажется, девушкой владел настрой, отличный от того, который предполагал Алькано. Он думал, что жрице любви будет приятно отдохнуть от трудов праведных в обществе, весьма непохожем на обычный контингент дешевого борделя. Однако же Фицилпиция не желала оставить ненадолго свою работу, увидев в принце очередного клиента.
Здесь он ничем помочь ей не мог. И не хотел, не чувствуя желания здесь и сейчас наброситься на проститутку, сорвать с нее остатки рясы и овладеть ею прямо на подушках в красных наволочках с золотыми кисточками.
Алькано покачал головой, глядя на расползающееся по швам робище. Возможно, девушке стоило одеться в сброшенную рубашку, иначе "Барханы" она покинет нагишом. Дотянувшись, до свертка с одеждой, де Гранде расправил рубашку.
- Фицилпиция,  - сказал он с мягкой улыбкой, правильно выговаривая ее имя без малейшей ошибки. - Мне приятно видеть в вас в первую очередь собеседника, а не куклу для секса.
Льняная выбеленная рубашка была совершенно обычной, без рисунков и приметных деталей. На рынке в вещевых рядах народных промыслов такие продавались в избытке. Но вот штаны, лежащие под рубашкой, грязные внизу, оттого, что кто-то невысокий ростом прошелся в них по улице без обуви, имели вышитый кант. Эти штаны Алькано заказывал у одной и той же мастерицы, украшавшей свои творения ручной не повторяющейся вышивкой.
Пальцы де Гранде отстраненно погладили растительные узоры из черной нити...
- Впрочем, вам идет и ряса жреца, - словно передумав, Алькано отложил рубашку.
Неожиданно он взял руку Фицилпиции в свои ладони, большим пальцем поглаживая ее мягкую кожу и смотря девушке прямо в глаза. На лице Его Высочества отразилось искреннее сожаление, лишь в серых полупрозрачных радужках сверкнул лед искрой иронии.
- Нет, не могу скрывать. Вынужден вам признаться, что долог в прелюдиях и процессе. А у меня не так уж много времени. Пока мы разогреемся, придется кончать. Дома меня ждет гость, о котором я так беспокоюсь, что хочу прямо сейчас ему позвонить, чтобы справиться о самочувствии.
Сидящий между скрещенных ног Алькано Кракен решил, что обжимается хозяин со своими другом слишком тесно, совсем забыв про него. Щенок громко тявкнул, напоминая о себе.

Де Гранде молча наблюдал за тем, как меняется лицо его спутницы. Лишь его взгляд постепенно темнел, в нем гасли все искры, оставляя только внимание, обращенное к Фицилпиции. Теперь она владела им безраздельно.
Алькано не чувствовал даже Кракена, возмущенно зашевелившегося на полу, голос щенка остался безответным.
Подозрения стремительно оправдывали себя. Сам по себе растительный кант свидетельствовал лишь о том, что либо мастерица обманула Его Высочество и нашивала эксклюзив на все штаны подряд, либо таинственным клиентом проститутки был никто иной, как Василе, сбежавший при появлении Алькано. Но в один момент все перевернулось.
"Однако..." - игра вышла из-под контроля, но еще не поздно было взять все в свои руки.
Выпустив цербера, Алькано подался к Фицилпиции. Ладонью прикоснулся к ее бледной щеке, влажной от выступившего пота.
- Ш-ш-ш, - он улыбнулся, гладя кожу, дотрагиваясь до каждой веснушки, вдруг ставшей темней и ярче.
Медленно прижав девушку к себе, де Гранде запустил пальцы в тугие завитки черных волос.
- Успокойся, все хорошо, - голос принца раздался мягким бархатом по пустому залу кафе.
Прижимая к себе проститутку, Алькано практически заставил ее положить голову себе на грудь. Она не видела, как де Гранде прикусил губу, им владело возбуждение. Укачивая, как дитя, Фицилпицию, принц представлял себе Василе... в рваной робе, в прорехах которой видно его поджарое тело, с таким же белым лицом и трясущимися губами.
Предтечи пил эмоции, наслаждался тем, чего частично был лишен. Не в буквальном смысле... этой способностью Хранители лесов не владеют. Но он чувствовал...
Пока спутница не почувствовала тоже, случайно или намеренно коснувшись паха Алькано, он со вздохом, в котором осталась лишь одна спокойная доброта, отстранил от себя девушку за плечи:
- Смотри, уже несут наш обед.
Появился официант с большим подносом, с завидной легкостью удерживаемым на одной руке. Юноша проплыл к посетителям, неся с собой запах чего-то весьма аппетитного.
- Ваш заказ. Томатный суп, кукурузный хлеб и холодный чай с бергамотом, - склонившись, он выставил перед ними пиалы, плетеную хлебницу и уже наполненные чашки.
- А это от заведения, - компанию всему вышеперечисленному составила вазочка с сухими конвертиками печенья с предсказаниями.

Нор-диск Алькано лежал в сумке, где были собраны вещи для занятий. Обычно де Гранде носил его на запястье, как часы, и снял перед тем, как начать урок, дабы не ограничивать руке подвижность. Поэтому Фицилпиция не могла бы найти диск на теле принца, как бы ни старалась.
Но попытка была не плоха.
Его Высочество поблагодарил официанта и оставил пять серебряных монет на чай поверх счета. Платить девушке за себя Алькано не предлагал и ни в коем случае не позволил бы. В конце концов все эти деньги, вероятно, из его же кошелька.
Он медлил с ответом. Взяв пиалу с томатным супом, грел о нее руки, наслаждаясь ароматом и теплом. Положение пиалы было стратегически обусловлено возбуждением плоти в весьма узких штанах. Как только оно спало, де Гранде попробовал блюдо.
- Прекрасно, - Алькано откинулся на подушку, казалось, он никуда не спешил. - С перцем и не забыли добавить куриное мясо. Что же ты не ешь?
Деловито подбежал Кракен, решивший, что людей ему все равно не понять, а желудок требует свое. Цербер тут же получил корочку желтого хлеба из кукурузы и улегся рядом с хозяином. Левая голова сверлила взглядом "друга-предателя", пока две другие развозили хлебные крошки в лужице набежавших от аппетита слюней.
- В данный момент в интересном собеседнике я нуждаюсь больше, чем в сексуальном партнере, - де Гранде повторил уже сказанную им ранее фразу, но в облике иных слов. На его губах играла легкая улыбка.
- А каким он будет, когда мне понадобится, зависит от многих причин. Я не придерживаюсь гендерных стереотипов.
Глядя на Фицилпицию, Алькано думал о том, что девушка далека от истощения, и можно было взять более узкий временной промежуток для голодовки.
"Всему придется учить" - отчего-то пришла уверенность в том, что через несколько дней Ликэ дом отшельника не покинет. Тем лучше... Алькано хотелось вновь почувствовать себя человеком, ощутить бурю эмоций, пусть не своих, чужих, но совсем рядом,  в этом худеньком теле, дух в котором содержался на редкость упорный. Можно даже сказать упертый.
- Теперь твоя очередь. Почему ты торгуешь собой? Воларион - город возможностей. Неужели не нашлось ничего, что пришлось бы тебе по душе?
Алькано взял лежавшее сверху печенье, не выбирая среди множества близнецов. Надломив, прочел записку. Бровь слегка дрогнула.
- Найдешь свою любовь при молодой луне, - вслух прочел он. - Какая чушь. Никогда не верил предсказаниям.

Похоже, Фицилпиции так же попадались странные пророчества, от которых не было толку. Алькано заметил, как исчезают печенья из вазы, но ни одно послание на тонком листе бумаги она вслух не прочла. Скоро в руке у девушки соберется целый букет из записок.
- Это неверно, - мягко поправил де Гранде. - Негативные последствия от обильного употребления пищи после голодовки наступают после приблизительно седьмого дня и связаны не с желудком, а с оттоком крови от мозга и сердца к пищеварительному тракту.
Он побаловал себя еще одной ложкой восхитительного томатного супа.
Алькано знал, о чем так спокойно рассуждал. Наследник северного трона интересовался работой доктора Преццо с ранних лет. Карл Преццо был личным врачом королевской семьи, талантливым хирургом, на законных основаниях получавшим биологический материал из тюрем. То, что "материал" на момент попадания на хирургический стол зачастую оставался живым, не имело значения.
Доктор Преццо изучал возможности человеческого тела. И любезно предложил присутствовать юному принцу на вскрытии "жертвы голода в научных целях." Увиденное тогда потрясло Алькано, но многим позже ужас забылся и уже не возвращался вновь.
- Хочешь услышать что-то невероятное? - с усмешкой спросил де Гранде.
Перец, обвенчанный с томатом, приятно колол язык. Алькано остался доволен, его обняла усталость и дрема, напомнившая о бессонной ночи. Сейчас он бы предпочел прижать к себе Василе вместо подушек и уснуть вместе с ним, наслаждаясь человеческим теплом... непорочно, под шум моря на песчаном берегу.
Ликэ... Фицилпиция сидела в напряжении, Алькано буквально чувствовал, как дрожат ее нервы, словно струны перетянутого инструмента. Но он не прикасался к ней, понимая, что они могут порваться в любой момент. Загонять крошку в угол де Гранде не имел стремлений, достаточно того, что после обнаружения своей одежды "вы" превратилось в "ты", но спутница этого, как будто, не заметила. Однако, Алькано не позволил бы и поймать себя самого.
- Чистое тело, отсутствие следов недугов, обоюдное желание и симпатия - мои главные порочные фетиши. Наверное, я не слишком образован для извращений.
Де Гранде отставил опустевшую пиалу с супом и поднес к носу чай, вдыхая пьянящий запах бергамота.
- Оказаться на панели после того, как тебе господин задрал юбку... - задумчиво проговорил Алькано, глядя не на Фицилпицию, а на Кракена, доедающего кукурузный хлеб.
Ни укора, ни издевки.... де Гране попробовал чай.
- Ммм... выпей хотя бы напиток. Не знаю, что туда добавили, но он чудесен, - принц не кривил душой, он пришел в восторг от необычного привкуса прозрачного чая. К тому же, кому, как не бергамоту, удастся сменить тему и убрать из воздуха звенящую дрожь?

Алькано пожал плечами. Порадовать любителя изобличать правду он ничем не мог. Ни панталон священника не скрывалось под его штанами, ни кожаных ремешков, врезающихся в твердые ягодицы.
"Барин... хех" - подумал де Гранде, представляя себя в стеганном халате, игриво открытом на животе, с блюдцем в руке, полном душистого чая. Барин восседал за столом, в хлебнице грудой лежали маковые бублики, а он пил чай, дуя на него из-под пышных усов цвета пепла.
- С чего ты взяла, что я - господин? Учитель фехтования не профессия знати, а лишь приближенный к ней человек, - сказал Алькано, разгоняя настойчивое видение себя на мезонине с барскими усами и барским же круглым пузцом.
Однако, вдруг Фицилпиция заторопилась. Она не притронулась ни к супу, ни к напитку с бергамотом... 
- Так быстро уходишь? Ничего не съела. Даже не попробовала чай, - принц казался разочарованным, в его бархатистом голосе звучала неприкрытая фиговым листом досада.
Кракен тоже расстроился, та его голова, которая от души наелась печенья. Щенок коротко тявкнул, но вскоре его внимание переключилось на пиалу. Белый завиток сметаны на томатном море так и манил.
- Останься еще ненадолго, - Алькано привстал.
Его рука в узком рукаве камзола легла на грубое полотно робища, трещавшего при малейшем движении девушки. Натяжения оказалось достаточно, чтобы державшиеся из последних сил петли поползли в стороны.
Треск.
В пальцах де Гранде висел лоскут рясы ордена "Непоколебимых". Стойкие в своей вере мужи уже бросались бы со скалы в море, увидев, к чему привело уединение в "Барханах."
Фицилпиция осталась голой, со всеми ее складочками, бугорками и ямочками, с нежнейшей кожей, контрастирующей с черным букле волос.
- Даная... - прошептал Его Высочество. - Будет лучше, есть ты наденешь наряд сбежавшего клиента.
Алькано встал, положил руки на сверток между ними...
- На штанах есть петли, которыми пользуюсь, когда нужно вправить их в высокие сапоги. Так штанины станут короче, - он улыбнулся. - Помочь тебе одеться?

Ликэ ухватился за петли, как утопающий за соломину. Алькано не оговорился, он намеренно признал штаны своими, так как у голой Фицилпиции не осталось ни единого шанса к отступлению.
Он спокойно наблюдал за тем, как одежда летит на пол, пугая лакающего суп Кракена. Когда же девушка тыкала пальцем в белоснежный камзол, она, наверное, и представить не могла, как де Гранде хочется прикусить его зубами, лаская языком чувствительную подушечку.
Гнев возбуждал принца. Алькано смирил бы его ремнями, туго связав до побелевшей кожи, но оставил бы Фицилпицию на спине, лицо к себе, таким как сейчас: злым, с узкими щелками глаз, в которых бушевало яростное пламя.
Пусть бы Василе источал гнев всеми порами. Потом, он сменился бы наслаждением. Де Гранде знал, как это происходит...
Но сейчас принц стоял напротив заколдованного юноши, сложив руки на груди, с едва приподнятой бровью.
- Не тебе укорять меня в моих поступках и словах, - улыбка на тонких губах не потеряла мягкости, Алькано даже не повысил тон.
- Я позволил тебе жить в своем доме, не смотря на устроенный тобой спектакль в саду. Ты же вновь пытался обмануть меня. То, что сейчас с тобой происходит - твой выбор, не мой. Ты мог так же задать мне эти же вопросы за вишневым вином на веранде. Ради чего все это, Ликэ? Я не чувствую в тебе сексуального желания. Что ведет тебя?
Внезапно Фицилпиция побледнела. Алькано не дал ей упасть на пол, его сильные руки подхватили девушку. Нахмурившись, он смотрел сверху вниз на ее лицо белее полотна.
На этот раз это не было представлением одного актера. Здоровый молодой мужчина не падает в обморок даже от переизбытка чувств. В своем доме, леча Василе от побоев и сотрясения мозга, Алькано не заметил у него каких-либо патологий сосудов или нервов.
- Что с тобой? - де Гранде видел, что Ликэ в сознании. Он машинально убрал с мокрого лба выбившуюся черную завитушку волос.
Рядом появился Кракен, пришедший в себя после резкого испуга. Цербер перевернул пиалу с остатками супа, и теперь по полу растекалось "кровавое" пятно, пропитывая набросанные подушки.
Щенок тыкнулся носом в подмышку Фицилпиции и заскулил.
- Василе, что ты принимал?
"Побочка?" - просроченное зелье могло дать какие угодно эффекты, вплоть до совсем неприятных.

"... вывести сексуального маньяка на чистую воду." - Алькано мысленно закончил речь Василе об извращенцах и целомудрии. Не убеждая себя в том, что юноша, как и получившаяся из него девушка, не вызывают каких-либо чувств в сакральном плане, принц, тем не менее, мог обещать Ликэ, что его целомудрие останется нетронутым.
Разумеется, до того момента, пока де Гранде не посчитает воздержание достаточным и не увидит в своем гостей ответного желания. Излишнее насилие претило настрою и свету вечного существа, переродившегося в человеческом теле. Однако же именно человеческое тело и память наследника Севера не могли довольствоваться одним зеленым морем в мире бесконечного равновесия.
- К сожалению, по этикетке не могу ничего сказать, - сказал Алькано с нарастающим беспокойством.
Он не был мастером зелий, но кое-что знал об этом искусстве и компонентах некоторых эликсиров. С названием было бы проще понять, что происходит с Василе и почему он так бледен, а ноги - бессильны, раз подогнулись от малейшего волнения. Но в распоряжении Алькано было только "ухо" и непонятное количество времени, прошедшее с принятия зелья. Выпил ли Ликэ эликсир гнома сразу по уходу де Гранде из дома, или сделал это перед самой их встречей на рынке? Оставалась ли возможность промыть ему желудок, чтобы попробовать снизить магический эффект?
Светлая аура предтечи ласково тронула обнаженное тело Фицилпиции, пока де Гранде держал девушку на руках.
- Успокойся, ты не умираешь, - об этом принц мог уверенно заявить и позволить скользнуть на губах улыбке.
"Паника напрасна... ты в полном порядке, во всяком случае, твои органы..."
Алькано пришлось встать на одно колено, чтобы удержать Фицилпицию, обнимающуюся с церберенком. Ошарашенный Кракен сучил четырьмя лапами, пытаясь выбраться из западни пышных грудей, лишающих его воздуха. Щенок махал хвостом, радуясь чувствам, но и пытался дать задний ход.
Де Гранде вытащил Кракена за центральный ошейник.
- Не говори ерунды, ты... - левая бровь Алькано резко взлетела вверх.
Монокль в строгой оправе выпал и повис на тонкой цепочке, раскачиваясь, как маятник гипнотизера. Улыбка принца растаяла, между бровей появилась морщинка.
-... Господи, - тихо проговорил он, разглядывая Василе.
Опустив Фицилпицию на подушки, Алькано занес руку, желая осторожно дотронуться до ее лица. Но остановился по одному ему известной причине.

Де Гранде забрал свой монокль. Стекло холодило ладонь, играя на коже гладкостью линзы. Поначалу показалось, что превращение Василе - шутка с большой долей издевки.
Юноша мог запомнить некоторые детали своей "поездки" из тюрьмы. К тому же простыня, в которую его пришлось завернуть, чтобы сфальсифицировать похищение, могла быть не плотной, давая некий обзор и простор для фантазии... В этом случае настойчивое желание Ликэ объединить Алькано с рыночным свином тоже вполне объяснимо.
Принц щелкнул пальцами у самого лица юноши вместо того, чтобы дотронуться до пятачка. Без сомнения, ему хотелось пощупать блестящий розовый кругляш, шевелящийся при каждом слове Василе, однако он не сделал этого, наблюдая за тем, как парень вскакивает на ноги уже без признаков недавней слабости.
Что бы Ликэ не принял в лавке у загадочного гнома, это зелье одарило его не только пятачком, но и хвостом. В совокупности эти два дополнения превращали искателя правды в тролля.
Алькано усмехнулся, думая, что сравнение недалеко от истины. Юноша вел себя столь непринужденно, что подозрения растворились в пролитом томатном супе.
Потом принц рассмеялся, но смех звучал не зло. Трагедии в пятачке и хвосте де Гранде не видел, в конце концов он сам носил их уже почти два года.
- Быстренько... что? Куда ты собрался с таким украшением на лице? - принцу пришлось повысить голос, так как Кракена обуяло возбуждение, от желания во что бы то ни стало поймать кисточку и вероломно ее сжевать.
Услышав хозяина, цербер сразу притих и сел рядом с Ликэ, не сводя глаз с раскачивающегося хвоста. Левая голова хлопала пастью, пытаясь ухватить кисточку хотя бы за волосок.
- В штанах придется делать отверстие, - де Гранде взял в руки одну из своих шпаг. - Расправь их на вытянутых руках и не вертись.
- А знаешь что, чтобы тебе было не так обидно... - Алькано подмигнул юноше и закрыл лицо свободной рукой.
Когда он ее убрал, благородный прямой нос де Гранде превратился в кабанье рыло, из-под нижней губы торчало два изогнутых клыка. Хрюкнув, принц выставил вперед шпагу.
- Натягивай, друг мой. Иначе хвост придется вправлять в штанину. Поверь мне, с хвостом в штанах очень неудобно сидеть.

Попытки Василе ощупать себя в бредовом сне не могли остаться незамеченными. Алькано тоже хотелось пощекотать Ликэ ребра, пусть даже и восхитительно мягкая Фицилпиция исчезла, но он лишь наблюдал за осознанием хвоста и пятачка с улыбкой на лице.
Оба "аксессуара" юноше шли. Но не похоже, чтобы Василе был в восторге от метаморфозы, к тому же внезапные превращения всегда вызывают некоторые подозрения.
- Учебной шпагой? - де Гранде подцепил ею штаны за петлю для ремня и поднял на вытянутой руке, спасая от коварно подбирающегося томатного супа. - Вряд ли. Такое милосердие будет долгим, мучительным и скучным.
Алькано сам проделал в шве штанов отверстие для хвоста, на глазок прикинув его уровень на копчике Василе.
- Надевай, пока в кафе не заглянул какой-нибудь голодный посетитель, - принц протянул их юноше.
"Возможно ли, чтобы просроченное зелье давало такой побочный эффект?" - думал Алькано. Он никогда не слышал об эликсирах, обладающих двойным магическим свойством.
Превратить мужчину в женщину... возможно, но пятачок и хвост сразу за исчезновением первого результата?
Алькано убрал шпагу. Его руки обволокло белое мерцающее сияние ауры предтечи.
- Хочу кое-что попробовать. Не вертись, - ладони мягко по-отечески легли на макушку Василе.
Де Гранде предположил, что украшения юноши имеют что-то общее с его собственной магией, вырастившей на голове Криспина шикарные тараканьи усы. Некоторое время принц молчал, потом покачал головой.
- Нет, это что-то другое, - вслух сказал он в тон своим мыслям. - Вероятно, и правда то, что ты выпил, стояло очень долго или хранилось в ненадлежащих условиях, отчего успело испортиться.
Не удержавшись, Алькано нажал на розовый сочный кругляш пятачка, так похожий на тот, что был у него самого вместо носа.
- Пииип. Впредь не будешь пить неизвестные зелья даже ради целомудрия. Нужно обратиться в ту лавку, где ты это купил, за разъяснениями.
В зале с легким шорохом шелков появился официант. Он лишь лукаво взглянул на посетителей и притворно охнул, пряча улыбку за бумажным веером.
- Ах, какая беда, - он покачал головой на разлитый суп. - Вам не понравилось блюдо? Но не извольте беспокоиться, мы все уберем. Возьмете с собой десерт? Сегодня в меню жаренные желуди в глазури, - в глазах с вертикальным зрачком что-то светилось.
Это "что-то" не понравилось Алькано. Слишком черноволосый официант был спокоен и пускал шпильки, как опытная гейша.
- Нет, благодарю. Десерт не нужен.

За смешной походкой Василе крылись совсем иные чувства, чем радость и веселье. Невольно де Гранде вспомнил себя, каким он был два года назад, когда осознание перемен медленно заполняло разум. Кошмар произошедшей с его семьей трагедии уступил место понимаю вопроса, как жить дальше... Как быть тем, кем никогда не стремился стать в пахнущей лесом серой шкуре?
Не обращая внимания на лукавого официанта, Алькано опустился перед Василе на одно колено и положил руки ему на плечи. Хотелось убедиться, что юноша его видит и слышит. Плевать на лиса в зеленой чешуе, сверкающего томными глазами, в которых притаилась тьма.
- Послушай, друг мой. Мы найдем способ излечить тебя от пятачка и хвоста. Сначала мы нанесем визит тому, кто продал тебе превращающий эликсир. Если в лавке не получим ответов, обратимся к лекарю, магу, шаману... В Воларионе множество светлых умов, способных справиться с нашей проблемой. Я не могу вновь стать человеком, но ты вернешь себе привычный облик  в ближайшее время. Веришь мне?
"Нашей..." - Алькано снова не оговорился.
Он наклонился вперед, касаясь своим кабаньим пятачком того розового кругляша, который украшал нос Ликэ. Если до этого момента принц говорил с юношей мягко, словно с младшим братом, то теперь его голос понизился до приглушенного хрипа.
- С владельцем лавки будет особый разговор.
Подбежавший Кракен прыгнул на колено де Гранде, поставил свои коротенькие лапы на грудь Василе и лизнул его в щеку тремя языками, разгоряченными от недавней погони.
- Как вам будет угодно, - подал голос официант, и Алькано вспомнил о его присутствии.
Поднявшись на ноги, он развернулся к шелковым журавлям, колышущимся вместе с движениями груди черноволосого аспида.
Холодный взгляд де Гранде не делало мягче даже кабанье рыло, нисколько не привнося юмора. Смотря на узкое лицо с девичьими чертами, Алькано подумал, что официант похож на искусно сделанную фарфоровую куклу, вылепленную по идеальным лекалам, безупречную, но не живую.
- Блюда были превосходными, но сейчас мы уходим.
- Будем рады увидеть вас снова, - официант поклонился, не закрывая веера.
- И вас, - добавил он Василе.
Алькано подобрал с пола сумку и шпаги.
У выхода, как будто невзначай холодная рука официанта коснулась ладони де Гранде, которой он придерживал ножны...

Солнечный рынок---->

Отредактировано Алькано де Гранде (2018-04-01 20:08:24)